Комната погрузилась в тишину. Мы лежали, подперев головы руками, и смотрели друг на друга. Изучали. Впитывали. Привыкали. Полминуты или минуту в молчании. Нам предстоял важный разговор, и мы оба это прекрасно понимали.

В конце концов я откинулась на подушку и уставилась в потолок, чувствуя на коже щеки пристальный взгляд. А затем вдруг спросила:

— Мы вместе?

Не знаю зачем. Наверное, мне нужна была конкретика. Нам нужна была.

— Вместе, — твердо ответил Саша.

«Вот и все», — облегченно вздохнула я про себя.

— Чудно. А что дальше?

— Не знаю. Но я готов и хочу попробовать начать сначала. Какие бы трудности нас ни ждали в конце.

Эти слова вызвали нервный смешок.

— Ты такой оптимист.

— Реалист.

Я почувствовала металлические нотки в его голосе. Натянутые, точно крепкая нить. Напряженные. Мрачные. Улыбка тут же стерлась с лица, и я снова приподнялась на локте, чтобы посмотреть на Сашу. Увидеть его глаза. Разглядеть эмоции. Мне было нужно видеть, что он чувствует, пока мы будем говорить.

Пока я буду пробираться сквозь его блоки, мысли, прошлое.

— Расскажи мне про свой реализм.

Он скользнул взглядом по моему лицу. Усмехнулся краем рта.

— Он может нагнать тоски.

— Я переживу, Саш. А тебе, может, легче станет.

Я не давила, не заставляла, не настаивала, и он вполне мог отказать. Смотрел на меня несколько секунд, будто решая, стоит или нет. Довериться ли. И в итоге доверился, хотя я видела, что ему было не совсем комфортно.

Такие разговоры — когда нужно было раскрывать душу, говорить об эмоциях, выяснять отношения, выбираться из неопределенности — в принципе редко бывали легкими.

— Что ж, ладно. Это была история отношений, если по правде. — Он продолжал усмехаться, но совсем не весело. Усмешку будто приклеили к лицу. — Да ничего интересного. Мы встречались. Долго, вообще-то. Все было хорошо вроде как. Но потом ей стало мало того, что у нее есть, и она захотела переехать в Москву.

Его взгляд, слишком откровенный, встретился с моим, и волна ледяного ужаса накрыла меня с головой. «Почему это звучало как мои собственные слова?»

— Не подумай, я не осуждаю ее, — тут же добавил Саша, видимо заметив эмоции в моих глазах. — Не осуждаю никого, кто хочет чего-то нового, хочет изменить место жительства, хочет перспектив, развития, альтернатив. И тебя я тоже не осуждал. Даже мысли такой не было, Лиз.

Я кивнула.

— У меня не было возможности уехать с ней, а она сильно торопилась. Ну, поставила перед собой цель и шла к ней, это круто. Мы договорились, что я приеду, как только улажу все дела, разберусь с работой и соберу вещи. На это ушло около месяца, но я действительно готовился переехать к ней. Переехать в Москву.

Я слушала, пытаясь абстрагироваться от собственной ситуации, но ниточки в голове все равно сплетались сами собой. Параллели вырисовывались, и все больше становилось не по себе. У этой истории, конечно, не было счастливого конца, иначе бы Саша просто не лежал здесь, со мной.

— Мы созванивались каждый день. Сначала. Потом она стала пропадать, у нее появилась новая работа, новые знакомства. Но, вообще-то, все было замечательно, я уже собрал все вещи, взял билеты в Москву. Был готов уехать с концами. Жизнь свою кардинально поменять. — Он окунулся в воспоминания о том времени, я видела это по глазам, отстраненным и изменившимся. — А потом мы созвонились в последний раз. Она сказала что-то типа: «Зачем ты мне тут сейчас нужен? Что ты мне можешь дать? Тут возможности, новые люди, тут Москва. А ты часть прошлого». — Уголок его рта еще сильнее подтянулся вверх в горькой усмешке. — Вот так закончились наши отношения. Мы встречались два года. Я любил ее. И она вроде как меня тоже, но теперь я уже в этом сомневаюсь.

Я снова вернулась в наш разговор, состоявшийся в среду, когда Саша провожал меня до дома. Мое непонимание, его категоричность. За его взглядами на жизнь действительно стояли призраки прошлого. Боль, которую ему когда-то причинили.

— Так вот почему…

Он кивнул. Закусил губу.

— Новые отношения необязательно должны повторять предыдущие, — сказала я.

— Я знаю, но… слишком много совпадений, не находишь?

«Нахожу», — хотелось ответить мне, но сейчас эти слова стали бы противоположностью поддержки. Вместо этого я протянула руку и накрыла ею его ладонь. Саша опустил взгляд, наблюдая за этим движением. На секунду я испугалась, что он может оттолкнуть меня, но этого не произошло. Саша лишь погладил большим пальцем ребро моей ладони, а затем снова посмотрел на меня, и в голубых глазах я заметила неуверенность.

А еще борьбу.

— Это просто совпадения. И у нас все будет не так. — Я сжала его руку, давая понять, что настроена серьезно. Кажется, сейчас это было ему нужнее всего. — Ведь ты готов сражаться за наши отношения. Я тоже готова. Как ты там сказал? «Какие бы трудности нас ни ждали в конце». Я не отвернусь, ведь мы решили идти дальше вместе. Ты сказал, что сомневаешься. И я тоже сомневаюсь. Но ведь сомневаться — это?..

— Нормально? — продолжил за меня Саша, будто мысли прочитал.

И теперь его ухмылка не была такой горькой. Она стала улыбкой. Мягкой и светлой.

— Ложись ко мне ближе, — произнес он и осторожно потянул меня к себе за запястье так, чтобы я снова опустила голову на его грудь.

Саша всегда умел быть нежным. Пять лет назад, когда наши отношения уже дали трещину и единственным моим желанием было даже не спасти нас, а просто уйти, эта нежность отталкивала. Сильно, мощно. Ведь если не любишь человека, его чувства, которые вдруг начинают казаться навязчивыми, не вызывают ничего, кроме раздражения.

И сейчас, чувствуя ровно противоположное, я почти ликовала. Потому что еще совсем недавно была уверена, что те эмоции останутся со мной навсегда. Негативные, неприятные, тяжелые. Они не исчезли совсем, но я не жила ими. Больше не жила.

Может, и здесь все дело в том, что я просто повзрослела? И весь шквал юношеского максимализма, бешеного, бьющегося, извивающегося внутри, отпустил? Потому что, встретив Сашу впервые за пять лет, я не испытала негатива.

Сейчас же я чувствовала невероятное волнение. Оно покалывало в кончиках дрожащих пальцев, пыталось улечься в груди. А еще было облегчение. И спокойствие. Тихое, теплое. Ощущение, будто так и должно было быть. Как мы до этого