— Она же была там. Впрочем, как я и Илин.

— Это нужно обдумать.

— О чем вы говорите? — шепнула Илин, останавливаясь, чтоб они могли поравняться с ней.

— Ни о чем.

Они подошли к довольно обширной площади в центре академического комплекса и остановились под прикрытием портика с колоннами. Порта-Майор много десятилетий назад служила входом в Академию, еще в те времена, когда вся Академия состояла всего из группы зданий и небольшого сада. Две арки, через которые когда-то можно было пройти в этот сад, теперь представлявший чудесное собрание фонтанов и редких растений, а не просто тенистое местечко для чтения лекций, все еще существовали. Над ними были надстроены два этажа помещений, а еще выше — терраса с парапетом, украшенным лепниной. На каждом конце получившегося здания была круглая башенка — одна в четыре этажа, другая — в три; обе венчались куполами в виде луковок с золотыми шпилями. Башенки имели широкие арочные окна, а на верхних этажах прогулочные аркады, открытые вечернему бризу. Нижние этажи когда-то тоже были украшены колоннами и арками, но их теперь заложили камнями из соображений безопасности. Остатки старых стен по обеим сторонам двух главных арок давно уже стали частями домов для ученых.

Ночью двери здания запирались, за исключением той, которая вела в более низкую башню — она оставалась открыта и была окружена отгоняющими призраков фонарями, которыми могли вооружиться стражники, выбегающие из этой двери. Хет увидел, как один из них подошел к двери, выглянул наружу, а потом вернулся обратно. За плечами у него висело духовое ружье.

Апартаменты Мастера-Ученого располагались на втором этаже над арками между двумя башнями. Пока Хет наблюдал за окнами, одно из них осветилось лампой. Да, Еказар вернулся, отдал нужные распоряжения и отнес добычу в свои покои, чтобы насладиться ею в одиночестве.

— Мы попробуем взобраться снаружи? — шепотом спросила Илин.

Хет предпочел бы взбираться по этой части фасада, если бы не то обстоятельство, что дом был слишком хорошо освещен, а фасад Порта-Майор слишком хорошо виден.

— Нет, я пойду через дверь. А вы с Сагаем произведете отвлекающий маневр.

— Отвлекающий маневр? — тут же возмутился Сагай. — Если уж мне суждено стать преступником, я хочу быть в центре событий, а не где-нибудь на обочине. Хорошенькое будет дело, если меня поставят перед Высоким судьей, а все, что я скажу, будет: «Я проделывал отвлекающий маневр». Лучше бы я сидел дома!

— И я бы хотел того же, — ответил Хет.

Проникнуть в дом Арада тоже было достаточно рискованно, и им просто повезло, что этот ученый встал почему-то на их сторону. Если же их поймают сейчас, после того как Еказар выгнал их с территории Академии, то это будет уже самое настоящее и наглое воровство, и никакая ложь Арада, никакие ухищрения Риатена им не помогут.

— Если вы сделаете все как надо, то мы не предстанем перед Высоким судьей.

— А что это будет за маневр? — с сомнением спросила Илин.

Это был хороший вопрос. Хет колебался. Приходившие ему в голову уловки: Илин, которая вновь требует разговора с Еказаром, Сагай, который выдает себя за ученого и поднимает шум по поводу воров, нарушающих его покой, — все это казалось ему не гарантирующим успех и к тому же недвусмысленно указывающим на того, кто похитил древнюю реликвию. Кроме того, была еще проблема ворот.

Еказар приказал им убираться, и только высокое положение Илин помешало страже выкинуть их наружу. Теперь ни Сагай, ни Илин не могут выйти за внешние ворота Академии без него, ибо это покажется подозрительным каждому, кроме полного идиота. Если они выйдут через ворота втроем, но через продолжительное время, это покажется весьма подозрительным; если же они минуют ворота вовсе и переберутся через стену, примерно так же, как пришли, это сделает истину еще более очевидной. И Еказар, надо полагать, как раз сейчас ждет от стражников у ворот донесения, что они все покинули территорию Академии. Все это очень походило на задачку о человеке, который пытается переправиться через реку с козами и охапкой сена. Хет изложил проблему остальным.

Сагай пожевал губами.

— Трудновато. Мы ведь уже все под подозрением. — То, что Сагай тоже не видел выхода, было тревожным признаком: он мыслил куда логичнее Хета, который имел манеру думать на бегу.

— Ну ладно, — сказала устало Илин. — Есть кое-что, что я могу сделать. Я могу пройти через ворота одна и заставлю стражу думать, будто Сагай и ты идете вместе со мной. А потом Сагай начнет кричать насчет воров, отвлекая стражу, что даст тебе возможность пробраться внутрь. А потом вы оба перелезете через стену с помощью веревки.

В голосе Илин не было ни особой уверенности, ни энтузиазма. Хет знал, что сегодня она уже прибегала к опасной магии Хранителей, чего постаралась избежать, даже когда они сидели в ловушке в Останце. Он спросил:

— Но ведь для тебя это не пустяки? Тебе опять придется пользоваться магией Древних?

— Да. Ты боишься, что я сойду с ума? — спросила она напрямик.

— Я-то нет, а ты?

— Нет. Во всяком случае, не очень, — призналась она помолчав. — Я не чувствую себя близкой к безумию. Я устала и разбита, я зла на Еказара за то, что он нам помешал, когда мы уже были у цели. Впрочем, не думаю, что я буду что-то ощущать до того, как у меня поедет крыша.

— Нельзя сказать, чтобы ты здорово укрепила нашу уверенность, Илин, сказал Сагай. — Но мы должны точно знать, сумеешь ли ты сделать то, о чем только что говорила.

— Да, в этом я уверена. Создать обман зрения — самое простое из таких дел. А ночью это так же просто, как… ну совершеннейший пустяк. — Она заколебалась, вероятно, вспомнив, что именно пустяки у нее частенько не получались. — Никто ничего не заметит, разве что еще раз появится Констанс…

А Хет как раз думал о Констансе. Он слышал, что Хранители якобы умеют читать все мысли или хотя бы самые «громкие», лежащие на поверхности души. Но ведь Констанс стоял всего лишь в нескольких шагах, высмеивая Илин за то, что она не сумела прочесть мысли Шискан и других, сидевших на крыше, а сам в то же время не сумел понять, что существуют две копии книги, хотя мысль об этом билась в сознании Хета. И Хет тут же вспомнил, где он недавно слышал этот термин — «читать в душе».

— Илин, сегодня Хранители говорили, что в моей душе они читать не могут, что будто бы доказывает отсутствие у меня таковой. Что они хотели этим сказать?

Илин потерла глаза.

— Чтение в душах — это вроде ощущения присутствия человека или его намерений, ощущение того, что занимает его мысли в это время. И Хранителям удается читать в душах далеко не всегда. Например, я большую часть времени не могу читать мысли Сагая, хотя в данный момент чувствую: он думает, будто сейчас не время обсуждать этот вопрос. — Сагай бросил на нее изумленный взгляд. А Илин добавила: — И мы защищаемся от того, чтобы другие Хранители читали наши мысли. Но ни один Хранитель не может читать в душе криса. Я совершенно уверена, что я не могу, хотя мое свидетельство и немного стоит, потому что мое искусство вообще не слишком велико. — Она глубоко вздохнула. — А что касается тех, то они просто хамили. — Она отвернулась и пошла к воротам, стараясь все время держаться в тени.