– Это что-то новое! – воскликнул Роберт. – Моника отказалась от Алена?

Батлер только крутил головой, ничего не понимая из разговора молодых людей.

– Да! Представьте себе! – ответила жениху Джессика. – Потому что в прошлый раз ей пришлось заплатить по счетам Алена целую кучу денег…

После этих слов она снова сняла трубку и проговорила:

– Алло? Мадемуазель? Вы как раз на линии? Отлично, тогда дайте мне, пожалуйста… Ой, простите, ради Бога… Кого я вижу!!!

Джессика положила трубку на рычаг и обратила свой взгляд, полный самого неподдельного ликования, в сторону входной двери.

А в кабинет в эту минуту вошел никто иной как Ален, собственной персоной. Батлер и Хайнхилл обернулись и увидели, как девушка бросилась обнимать вошедшего, словно не виделась с ним сто лет.

– Из какой постели ты вылез? – воскликнула она. – И где тебя носило вчера вечером?

– Я был вчера здесь! – неловко отстранившись, ответил Ален Перкинсон. Он посмотрел на Ретта. – Мы с мистером Батлером разговаривали о книгах и картинах!

Джессика удивленно глянула на Ретта.

– Вы были здесь? Но почему же вы мне об этом не сказали? – спросила она.

Батлер молча пожал плечами.

– Ты знаешь, мама приехала в город… – сказала Джессика Алену. – Сейчас она у Мери. Вы с ней поссорились, так, что ли?

Ален очень спокойно ответил:

– Я просто сказал ей, что она старая калоша. Но мы не ссорились…

Джессика гневно тряхнула головой.

– Мама думает иначе. Не могу описать, в каком она была состоянии… Ален, не слушая Джессику, подошел к Ретту Батлеру и протянул ему что-то, свернутое трубкой, что раньше незаметно держал под полой:

– Я вам вчера обещал нанять того, кто сделает копию? Вот посмотрите!

Он развернул сверток.

Батлер с интересом уставился на копию картины, похожей, в самом деле, на ту, что висела у него.

– Как же вы так быстро это проделали? – удивленно спросил Ретт.

– Ну, это просто… – ответил молодой человек. – Я вам забыл сказать, что копия картины существовала… Я ее забрал, вот и все…

– Сколько я вам должен? – Батлер потянулся за бумажником.

– Да нисколько, – махнул рукой юноша. – Это для меня совершеннейший пустяк…

– Спасибо, – пробормотал Ретт, пряча бумажник.

Юноша подошел к картине.

– Посмотрите, – указал он на нее пальцем, – я был прав.

Строение, которое Ален вчера назвал беседкой, и окружающие его деревья были действительно те же, что и на копии.

– Поразительно, протянул Батлер. – Очень интересно…

Он взял в руки копию, нацепил на нос очки и принялся рассматривать холст, принесенный Аленом, поднеся его ближе к свету.

– Что вы там нашли такого интересного? – спросила заинтригованная Джессика.

– Не знаю, на сколько это сходство заметно на копии, – сказал Ален, – но уверяю вас, мистер Батлер, что, как мне показалось, для этих картин общая не только эта деталь, а и сама техника исполнения…

– Да? – сказал Ретт. – Вы так думаете?

– Деревья здесь, – молодой человек показал на картину на стене, – в отличие от деревьев на картинах художников того времени…

– Очень верно подмечено! – удивленно воскликнул Батлер. – Вы что же, изучали живопись? – спросил он у Перкинсона.

Ален скромно потупил взор.

– Если хотите правду… – он опустил голову и продолжал. – Я начал заниматься ею в университете… Мне очень нравилось…

– Почему же вы ее бросили? – спросил Батлер. Алену не хотелось продолжать развивать эту тему.

Но он испытывал неловкость в присутствии посторонних. И потому он продолжал, говоря торопливо, негромко, как-то скованно:

– В университете было жаркое время, и я с головой окунулся в студенческое движение! Пришлось скрываться… А потом, – голос его дрогнул, – мне пришлось прибиться к другим берегам…

– В каком движении вы участвовали? – рассеянно спросил Батлер.

Он весь ушел в сличение картины с копией второго полотна.

– Мы боролись за права негров, – тихо сказал юноша, – Ку-клукс-клан, знаете ли…

– Да-да! – воскликнул Батлер. Он не слушал молодого человека.

– Вы молодчина! – сказал Ретт. – Знаете, почему я не догадался сразу? – спросил он о картинах. Его мысли теперь были заняты только этим. – Потому, что ни у одной из моих картин нет такой исчерпывающей биографии, как у этой. Сейчас я вам это покажу!

Батлер подошел к шкафу. Ален, заинтригованный, двинулся за ним.

– В этом шкафу находится мой архив, – пояснил Ретт, открывая дверцу.

– Как? – удивился юноша. – Вы до такой степени увлечены живописью, что ведете архив?

– Совершенно верно, молодой человек! – проговорил Батлер весело. – Понимаете, невозможно коллекционировать картины, не ведя записей о них. Ведь это будет как бы только полдела…

– Понимаю вас, – задумчиво протянул Ален. Батлер выдвинул один из ящиков. Они с Перкинсоном склонились над картинными карточками и стали что-то искать среди них, оживленно беседуя. Джессика тронула Роберта за рукав.

– Прикрой меня! – попросила она.

– Что? – спросил молодой человек. – Ты решила раздеться?

– Дурак! – ответила девушка. – Я позвоню по телефону…

Она вызвала дом подруги матери и попросила позвать ее саму.

– Алло, мама? – тихо произнесла Джессика в трубку. – Ален здесь. Я была права. В общем… Он говорит, что вы не поссорились…

Девушка стрельнула глазами в сторону Перкинсона и прикрыла трубку рукой.

– Да он и не вспоминает об этом… – сказала она чуть слышно.

Реакция Луизы была, по-видимому столь же яростна, сколь и неожиданна. Джессика, сморщившись, отвела трубку подальше от уха и взяла ее так, чтобы Роберт тоже мог услышать, что говорит мать.

Из наушника несся поток бранных слов. Роберт понимающе кивнул невесте.

Джессика сделала гримаску и снова поднесла трубку к уху. Она немного послушала нескончаемый монолог матери, после чего произнесла твердо, очевидно, стремясь закончить разговор:

– Ой, мама, хватит, надоело!

Девушка, услышав реакцию матери, слабо застонала и опустила трубку на рычаг. Она встала, подошла к Алену, который весь ушел в созерцание каких-то листков из картотеки вместе с Реттом Батлером, и произнесла:

– Я сказала маме, что ты на нее не сердишься, так теперь рассердилась она. Сделай одолжение, позвони ей сам. Она находится у Мери. Или сходи к ней.