– Да что вам нужно, в конце концов! – не выдержал разведчик. – Вы зачем меня искали? – он посмотрел на Жакова. – Чтобы оскорбить своими подозрениями?

Алексей покачал головой.

– Да что вы, что вы, капитан!.. Можно я вас буду так называть? – этак с ехидцей спросил он. – Я хотел пригласить вас на экскурсию… Не верите? Ну как хотите…

Блэквуд был разочарован. Ведь, по сути, его провели как мальчишку. Наверное, советские контрразведчики проследили, куда он вчера ходил, и выяснили все. Он готов был даже поспорить, что все те, с кем он встречался, сейчас находятся в тюрьме.

– Знаете, я давно подозревал, что вы никакой не профессор… – глядя на Алексея, усмехнулся Биг Блэк. – Зачем военный историк стал бы крадучись ходить по ночам по Сеулу и встречаться с бывшим сотрудником организации Синхындон? Я это говорю о господине Ким Чен Соне. Помните такого? – прищурив один глаз, спросил американец.

Алексей в шоке. Вот те на! А он-то думал, что все прошло в прошлый раз без сучка без задоринки. Оказывается, провел его этот черт. А как естественно изображал из себя пьяного…

– Так вы что, не были тогда пьяны? – решил спросить он у американского коллеги.

– Был! – честно признался Биг Блэк. – Но ведь вам, наверное, известно, что хороший разведчик вначале сделает свое дело, а потом напьется… – на его губах появилось что-то наподобие улыбки. – Я так и поступил…

– Все понятно… – дернул кадыком Алексей. – Что ж, примите мои поздравления. Вы показали, что вы настоящий профессионал.

– Вы тоже… – подмигнул ему капитан. – Ну, так что, будете меня арестовывать? Уверен, что вы, господин Семенов, пришли сюда не один… Не иначе за дверью уже стоит конвой.

Алексей покачал головой.

– Нет, капитан, арестовывать я вас не буду, – ответил он. – Вы же наш гость, а гостей мы не обижаем.

– Значит, услуга за услугу? – спросил американец.

– Вы это о чем? – не понял его Алексей.

– Ну как же! – усмехнулся разведчик. – Тогда в Сеуле я бы тоже мог вас арестовать… Так сказать, в качестве подозреваемого в шпионаже…

Жаков хмыкнул.

– Вообще-то это не услуга, – проговорил он. – Мы же с вами, в конце концов, союзники… Пока что союзники, – добавил он.

Несмотря на свой строгий вид, Алексей чувствовал в душе глубокое удовлетворение оттого, что ему удалось вывести из игры матерого разведчика. Ведь тот «засветился», а это значит, что у него нет больше шансов появляться в советской зоне и работать с резидентурой. Если что и может он сейчас, то только координировать действия своих агентов издалека. А это разные вещи. Одно дело – узнавать о чем-то из скупых донесений, совсем другое – живой контакт с людьми. В общем, проиграл ты, капитан, и надо с этим смириться. Кстати, тебе еще повезло: не будь мы союзниками, мы бы тебя так просто не отпустили. Но тут приказ: с американцами не ссориться.

– Да-да, вы правы, – подтвердил Биг Блэк и следом: – Значит, я могу идти?

– Пожалуйста, если у вас больше нет вопросов к господину Белоцерковскому… А то поговорите еще. Вас же интересовало «Слово о полку Игореве»?

Тот усмехнулся.

– Так же как вас «Песнь о Гайавате» Лонгфелло, – съязвил он.

– «Песнь о Гайавате»? – переспросил Алексей. – Не знаю, не читал… Но обязательно прочту. Гуд бай, господин Блэквуд…

– Прощайте, профессор, – сухо проговорил американец и вышел.

– И вы идите домой, – сказал Алексей Белоцерковскому. – Ваша Лиза уже, поди, заждалась вас.

– Да-да… Конечно, заждалась, – еще до конца не веря, что его отпускают, с волнением в голосе проговорил ученый. – Наверное, она ночь не спала, все ждала меня…

Жаков улыбнулся.

– Такие уж они, наши женщины, – сказал он. – Их хлебом не корми – дай только поволноваться. Ну, идите, идите, Антон Антонович. Время-то близится к обеду…

1

В Краскине, в конечном советском железнодорожном пункте, из вагона вышли последние пассажиры, которым не надо было пересекать границу. Вагон отцепили, потом маневровый паровоз оттащил его в тупик, где он стоял до тех пор, пока его не прицепили к небольшому составу, идущему в Корею. Началась посадка, и в вагоне появились новые пассажиры – группа корейских специалистов, проходивших стажировку на одной из приморских ГРЭС. Их было четверо, и все они были похожи друг на друга. Видимо, причиной тому была их молодость, а еще одинаковые, видимо, специально пошитые для командировки чуть мешковатые костюмы мышиного цвета. Эти люди были подчеркнуто вежливы и постоянно улыбались, даже тогда, когда, казалось, и улыбаться-то было нечему. Показав проводнице билеты и быстро проскользнув по коридору, они скрылись в предназначенном для них купе и притихли. И лишь мокрые следы от их ботинок, которые еще недавно ступали по залитому лужами перрону, напоминали об их существовании.

За окнами вагона монотонно накрапывал дождь, нагоняя на пассажиров тоску. Начало глубокой осени. Вдоль перрона, ощетинившись сухими макушками, притих еще недавно бывший зеленым бурьян. Деревья, сбросив последнюю листву, стояли будто бы неприкаянные, стесняясь своей наготы. И лица у людей за окном постные. Брели своей дорогой, подгоняемые тяжелым и вязким течением времени. Глянешь – будто бы то и не люди вовсе, а тени вчерашнего дня. Глядя на эту картину, и Жаков готов был зайтись в тоске. Это Жоре Бортнику хорошо. Нашел себе отдушину и греется нечаянным счастьем. Его грубый баритон, переходящий порой в смех, постоянно звучал за тонкой купейной перегородкой, через которую было слышно, о чем они там говорят. Женщина тоже порой заливалась смехом, заполняя пространство признаками жизни. Голос у нее был звонкий, притягательный, так, что Алексей даже позавидовал в душе своему другу. Он бы многое сейчас отдал, чтобы оказаться на его месте. Впрочем, у него была возможность присоединиться к компании – ведь Жора не раз приглашал его «выпить по сто грамм», но он отказался. Жоре простительно, он по жизни такой, и его уже не исправишь, а Жаков человек ответственный. Коль нельзя, значит, нельзя. Чтобы не маячить в коридоре, забрался в купе и, глядя в запотевшее окно, слушал вполуха, как рядом посапывали во сне Цой и Козырев. Поезд стоял у самой границы, где случайных людей не бывает. Так что о своих подопечных особо можно было не беспокоиться. Но, если что, он всегда придет им на помощь…

«А корейцы-то повеселели, глядя на унылые пейзажи за окном, – улыбнулся Жаков. – Дом родной почуяли. Раньше и нос боялись высунуть из своих купе, а теперь выходят в коридор целыми семьями и прогуливаются там, словно по бульвару. Дети у них спокойные, воспитанные. Наши давно бы поставили вагон на уши, а эти ведут себя, точно взрослые. Интересно, а какими будут его собственные детишки? Конечно же их будет двое. Мальчик и девочка. Нет, не так – девочка и мальчик. Первой обязательно должна родиться девчонка, которая потом будет заботиться о своем братике. Но вот только будут ли у них с Ниной дети? Доктора дают неутешительный прогноз: после того как жена во время первой контузии потеряла ребенка, у нее теперь мало шансов забеременеть. Впрочем, ей даже рожать врачи не советуют. Говорят, сердце не выдержит – настолько оно ослабло после всех этих ранений и контузий. Но она хочет родить. И рожу, говорит. Обязательно рожу. При этом не одного…