Конечно, из-за проклятых браслетов он всё равно не сможет использовать магию драгоценных камней, но, по крайней мере, минералы перестанут контролировать вторую ипостась и возможность ухода в обратный мир. С бессилием его будет покончено!

Вот он, шанс, который нельзя упускать.

В предвкушении долгожданного побега из своей темницы оборотень хищно облизал сухие губы, упругими шагами меряя ненавистную комнатку. В тени совершенно звериных, волчьих глаз скрывалось угрожающе мрачное торжество.

Час его пробил. Час, которого пленник терпеливо ожидал столь невыразимо, мучительно долго.

Скоро, очень скоро он окажется на свободе.

* * *

Лорд Эдвард был великолепен в полном боевом снаряжении.

С помощью такого количества первоклассных драгоценных камней, что было на маге в эту минуту, он мог в одиночку стереть с лица земли целый город. При условии, разумеется, что другой заклинатель не стал бы чинить ему препятствий.

На запястьях правителя холодно посверкивали «Когти Ворона», а в гладко зачесанных волосах гордо сиял «Властелин», ночной кошмар всех врагов Ледума. Холодный северный ветер, дующий с гор, быстро приводил идеальную укладку в беспорядок, делая белые волосы похожими на хлопья свежевыпавшего снега, переливающегося в струях тумана. Раздраженным жестом лорд Эдвард смахнул пряди со лба и нетерпеливо всмотрелся в ночь.

Лорд так не любил ждать.

Сегодня он выглядел необычно: на лицо правителя особым образом были нанесены символические краски.

В прежние времена, с легкой руки служителей Церкви, сила магов считалась демонической. Как известно, драгоценные камни, единственный источник этой силы, добывались глубоко под землей, где, согласно некоторым представлениям, располагался подземный мир, называемый также адом.

Таким образом, проведя напрашивающиеся нехитрые параллели, к заклинателям стали относиться как к прислужникам темных сущностей, которым те даровали нечеловеческое могущество. Разумеется, в обмен на верную службу, обещание неустанно сеять на земле зло, разрушения и производить тому подобные беспокойства. Ну и душу еще, в придачу.

То были темные времена. Религиозный фанатизм процветал, как ни странно, даже среди самих магов. А потому, стремясь обезопасить себя от возможного прихода демонов, явившихся за вознаграждением, они придумали весьма хитроумное средство. Совершая волшбу, в особенности темную и жестокую, маги наносили на лица грим, который должен был полностью изменить внешность и помешать злобным демонам впоследствии узнать их в обычной жизни — и стребовать плату.

Такие действия еще больше утвердили простых смертных в дурном мнении насчет колдунов и постепенно стали традицией. Сейчас об истоках её мало кто помнил, но всякий знал: если однажды доведется встретить того, чье лицо будет похоже на маску разъяренного демона, не жди пощады. Скорее всего, это будет последним, что увидишь в своей жизни, потому что маг, скрывающий лицо, приходит только за одним — убивать.

На бескровный лик правителя, напоминавший белую рисовую бумагу, наилучшим образом ложились цвета. Тем не менее, согласно древним обычаям, кожа была выбелена еще больше, до такой степени, что черты лица сделались неразличимы и неузнаваемы. Поверх плотно наложенных белил были искусно начерчены черные дуги бровей, изогнутых надменно и недовольно. Глаза также были сильно зачернены, что углубляло и заостряло и без того резкий взгляд мага, а уголки алого, будто омоченного в крови рта нарочито угрожающе загибались вниз.

Такая ритуальная маска несла в себе заряд сильнейших эмоций — ожесточения, безжалостности и гнева, придавая правителю Ледума вид устрашающий и грозный. Величественная фигура лорда мало походила на человеческую: он казался воплощением демона смерти, явившегося за душами грешников. Одежда цветов преисподней — рдяный и угольно-черный в противовес традиционному белому — как нельзя более кстати подчеркивала и усиливала выбранный образ.

Конечно, если бы кто-то мог видеть его сейчас.

Одинокий силуэт человека, недвижно застывшего на высоком обрыве, едва угадывался на фоне ландшафтов дикой природы, которая безраздельно царила в окрестностях. За спиной его чуть заметно покачивались от ветра непроглядные волны зеленых ветвей, словно кончики пальцев тянувшихся к людям длинных рук Виросы. Колоссальный опыт и чуткость к малейшим колебаниям энергии помогали заклинателю слышать размеренное дыхание древних корней в земле, напоминавшее глубокое и спокойное дыхание спящего, ощущать движение жизненных соков в многолетних могучих стволах и недавно родившихся листьях, различать множество голосов трав.

Выносливость и жизнестойкость растений не имела себе равных.

В них таилась огромная сила, позволяющая крохотному семени преодолеть силы гравитации и превратиться в мощное дерево, цветущее и плодоносящее сотни лет. Это было непостижимо. Сила, не поддающаяся контролю и, судя по всему, неисчерпаемая, выходила за пределы понимания мага. Древесные корни пронизали почву, уходя вглубь на многие и многие метры и, очевидно, источник этой энергии крылся там же, где и источник силы драгоценных камней — где-то глубоко в недрах земли.

Происхождение этих сил имело одну природу, и всё же они радикально отличались друг от друга. Манипуляции с минералами напоминали работу точных механизмов, тогда как энергия, питавшая растения, была гораздо тоньше и не откликалась на прямое воздействие. Они как будто имели свою волю и не желали подчиняться чужой.

Кроме того, и самое главное для заклинателей — если камни естественным образом отдавали энергию, то деревья, напротив, отнимали, вытягивали её из живых существ. Лес не любил чужаков. Даже кратковременное пребывание там приводило к слабости, головокружению и обморокам, а тех, кто имел неосторожность задержаться дольше, ждал сон, из которого уже не вернуться.

Потому-то обитающие в городах, да и Пустошах, только диву давались, как Лес до сих пор не истребил внутри себя всю жизнь. Ведь существуют в нем как-то оборотни и сильфы, звери и птицы, первобытные лесные люди… да и черт знает кто еще. Своих секретов они не раскрывали, но со стороны это выглядело так, будто у Виросы имеется какая-то негласная договоренность с обитателями.

Лорд Эдвард шевельнул кончиками пальцев и медленно воспарил ввысь, легко, словно бесплотный призрак. Отчего-то ему было неприятно стоять на сырой земле. Она столь отличалась от привычных и удобных поверхностей паркетных полов… эта грязная, нагая, не прикрытая стыдливо брусчаткой или мрамором почва, сквозь которую упрямо пробивалась жизнь.

Земля подспудно казалась магу живой, несмотря на то что забирала мертвецов. Это была хищная, первобытная, дикая жизнь, в полноте своей не знающая ограничений и правил. Правитель принес этой жадной земле много жертв, отдал стольких своих детей, что больше не желал иметь с ней никаких дел.

Когда-то он отдал ей самое дорогое — женщину, которую любил.

Но не время предаваться воспоминаниям о прошлых неудачах. Лорд Эдвард пристально вгляделся в небо. Полосы влажного белесого тумана, наползающего из Виросы, делали ночь тусклой и невыразительной. Практически полный лик луны, что неспешно восходила над Ламиумом, казался блеклым пятном масла, разлитого нерадивой хозяйкой. Если приглядеться, размытые очертания его отливали кровью, что считалось самым зловещим предзнаменованием. Однако правитель Ледума увидел в этом добрый знак.