«В эмиграции, началом которой был Константинополь далеких 20-х годов прошлого века, о. Иоанн стал одной из наиболее ярких фигур русского православного возрождения XX века», — отмечали исследователи его биографии.

В отличие от многих русских беженцев того времени, профессору Московского университета, правоведу Николаю Николаевичу Алексееву выпало дважды в течение одного года эмигрировать в Константинополь.

Алексеев не принял Советскую власть и решил покинуть Россию еще в 1918 году. Выехав в служебную командировку в Берлин и познакомившись с некоторыми западными политиками, Николай Николаевич понял, что силами иностранных «помощников» большевиков свергнуть не удастся. Поэтому он возвратился в том же году в Россию и отправился в Крым. В Симферополе его избрали профессором кафедры государственного права Таврического университета. Помимо преподавательской, литературной и издательской работы, Алексеев занимался политикой.

Когда в 1919 году началось наступление Красной армии на Крым, Николай Николаевич поступает на службу в Крымский конный полк Добровольческой армии в качестве временно исполняющего обязанности писаря первого эскадрона. Помимо этого, он стал редактором белогвардейской газеты «Великая Россия», заведующим литературной частью отдела пропаганды Добровольческой армии («Осваг»). Исследователь биографии Алексеева И. Исаев писал: «Вместе с сотрудниками «Освага» (Алексеев) 1.3.1919 года был эвакуирован в Константинополь. Затем была София, потом Белграл. В июне 1920 года Алексеев получил приглашение от имени главнокомандующего генерала Врангеля вернуться в Крым и занять место начальника информационной части при штабе армии». Николай Николаевич с воодушевлением воспринял приглашение и тут же вернулся в Севастополь. Однако не прошло и четырех месяцев, как ему вместе с врангелевской армией пришлось эвакуироваться уже во второй раз в турецкую столицу.

Во время пребывания в Константинополе Н.Н. Алексеев успел поработать инспектором русской школы, затем по приглашению профессора Павла Ивановича Новгородцева, своего учителя и друга по Московскому университету, переехал в 1922 году в Прагу и стал секретарем Русского юридического факультета Карлова университета, организатором и деканом которого в то время был Новгородцев. По утверждению исследователей, пути эмигрантской судьбы П.И. Новгородцева не привели его в Константинополь. Зато в этом городе в 20-х годах прошлого века находилось большое количество талантливых ученых, хорошо знакомых Новгородцеву по совместной работе в России. Многим из них Павел Иванович помог найти достойную работу в Праге.

Одним из тех, кто оказался в Праге после Константинополя, был Сергей Германович Пушкарев, дворянин, получивший университетское образование не только в России, но и в Европе. В своих политических воззрениях Пушкарев прошел путь от сочувствующего большевикам до ярого сторонника Белого движения.

Летом 1919 года Пушкарев вступил в армию Деникина. После тяжелого ранения продолжил службу в управлении начальника авиации войск генерала Врангеля. Осенью 1920 года он эвакуировался в Константинополь. Занимаясь научной и просветительской, научной и преподавательской работой, Сергей Германович до конца сохранил верность идеалам Белого движения. Исследователь биографии Пушкарева О. Семякина писала: «В годы Второй Мировой войны (Пушкарев) оставался в оккупированной Праге; воспринял манифест генерала Власова как возможный путь к освобождению России от большевизма, идейно поддерживал его армию…»

Пути-дороги С.Г. Пушкарева схожи с судьбой другого эмигранта — Петра Николаевича Савицкого, ученого, экономиста-географа, историка, философа, общественного деятеля, поэта, одного из основоположников теории евразийства. Прежде чем оказаться в Константинополе, а затем — в Праге, он прошел тернистый и рискованный путь борьбы с большевистской властью.

После Октябрьской революции Петр Николаевич воевал в русском корпусе гетмана Скоропадского, в 1919–1920 годах был представителем генералов Деникина и Врангеля в Париже. Много сил и времени Савицкий посвящал помощи русским беженцам. В созданном весной 1920 года белогвардейском правительстве Юга России он занимался экономическими вопросами.

Между Константинополем и Прагой Савицкий непродолжительное время прожил в Болгарии. Но энегричный Петр Николаевич и здесь не сидел без дела. Он стал директором-распорядителем Российско-Болгарского книгоиздательства и вошел в редакцию журнала «Русская мысль», где и опубликовал в 1921 году свою одну из первых статью, касающихся вопросов евразийской теории. Работа называлась «Европа и Евразия» и была рецензией на брошюру Н. Трубецкого «Европа и человечество».

Известный ученый, лингвист, философ, культоролог Николай Сергеевич Трубецкой стал вынужденным странником еще до эмиграции в Константинополь. Исследователь биографии Трубецкого 3. Бочарова писала: «Летом 1917 года Трубецкой (из Москвы) отправился с научными целями на Кавказ, но вскоре оказался странником, гонимым обстоятельствами. В марте 1918 года в Баку болел тифом. Потом — Кисловодск и Ростов, где в местном университете он был доцентом и занимал кафедру сравнительного языковедения…» Там Николай Сергеевич продолжал работу над сравнительной грамматикой языков Северного Кавказа. Много времени он проводил в библиотеке Ростовского университета.

В декабре 1919 года произошла спешная эвакуация в Константинополь, и Трубецкому пришлось большую часть своих рукописей оставить на хранение в Ростовском университете. Николай Сергеевич, надеясь на скорейшее возвращение в Россию, захватил с собой лишь несколько блокнотов со своими записями. Но, как выяснилось впоследствии, рукописи Трубецкого бесследно исчезли. Несмотря на многократные попытки ученого, выяснить их судьбу не удалось.

Невольно напрашивается аналогия с пропавшей библиотекой Русского археологического института в Константинополе. В обоих случаях — полная неизвестность о судьбе ценнейших документов, невосполнимость утраты, да и время пропаж примерно совпадает…

В эмиграции Н.С. Трубецкой много времени потратил на восстановление своих записей. Из Константинополя Николай Сергеевич переехал в Софию, где продолжил научную, исследовательскую и преподавательскую деятельность.

Происхождение Трубецкого уходило корнями к древнему княжескому роду Гедиминовичей, среди предков Николая Сергеевича были декабрист С.П. Трубецкой и философ-богослов Е.Н. Трубецкой. Таких людей, со знатными фамилиями и родословными, в Константинополе собралось великое множество, кого волны захлестнувшего Россию большевистского террора на мгновение забросили на берега Босфора в 20-х годах прошлого века. Кстати, именно там Николай Сергеевич встретился со своим родственником, общественным и церковным деятелем Михаилом Михайловичем Осоргиным, мать которого, княжна Елизавета Николаевна Трубецкая, была сестрой известных философов и общественных деятелей Сергея и Евгения Трубецких.