– Придется вернуться еще раз! – прокричал Чарли сквозь рев ветра.

– Уже совсем темно, – возразила она, неожиданно осознав, – как просто можно сгинуть в слепящей мгле.

– Завтра, – сказал он. – Вернемся сюда завтра.

Она кивнула, и Чарли закрыл джип на ключ, хотя погода и без того была прекрасным сторожем. Ни один уважающий себя вор, привыкший к безмятежной жизни, не высунет носа на улицу в такую ночь.

Они пустились в обратный путь, продвигаясь значительно медленнее, обремененные своей ношей, преодолевая ветер и само сознание, что им приходится взбираться наверх, а не спускаться. До сих пор идти в снегоступах было удивительно легко, но теперь, когда они миновали только первую поляну, у Кристины ныли бедра и икры, и она знала, что наутро все тело будет ломить.

Ветер подхватывал снег с земли и кружил его ледяными балдахинами, образовывая воронки, которые в диком танце вертелись во мраке. В меркнущем свете снежные вихри носились словно духи, будто холодные призраки, блуждающие по забытым богом предгорьям у вершины мира.

Склоны, казалось, были еще круче, чем тогда, когда они взбирались по ним впервые вместе с Джоем и собакой, и уж совершенно очевидно, что снегоступы у Кристины стали в два раза больше, чем прежде, и.., в десять раз тяжелее.

Ночь окончательно настигла их, когда они вошли в лес, еще не успев добраться до верхней поляны. Им не грозила опасность заблудиться, потому что от заснеженной земли исходило слабое свечение и был ясно виден проход между деревьями, по обе стороны которого стоял глухой лес.

Но к тому времени, как они вышли к верхней поляне, рассвирепевший буран лишил их последней привилегии – возможности ориентироваться по снежному свечению.

Теперь снег падал настолько густо, а ветер вздымал такую плотную пелену метели, что, если бы не едва различимый огонь в доме, они, несомненно, сбились бы с пути и брели бы без всякого ориентира, описывая круги, пока не упали бы в снег и не умерли меньше чем в четырехстах метрах от очага. Неверный, рассеянный янтарный свет в окнах хижины служил путеводной звездой. Когда же тучи снега скрывали от них этот последний луч надежды, Кристине приходилось бороться с охватывающей ее паникой, останавливаться и ждать, пока вновь не мелькнет свет, так как иначе, пробуя идти вслепую, она через несколько шагов обязательно сбивалась с пути. Она старалась держаться вплотную к Чарли, но часто и он пропадал, потому что видно было не дальше, чем на расстоянии вытянутой руки.

Боль в ногах усилилась, плечи и спина нестерпимо гудели, а ночной холод непонятно как проникал под одежду. Но Кристина проклинала и одновременно благословляла буран, это был дьявольский ураган! Теперь они были отрезаны от всего мира. Изолированы. К утру к ним нельзя будет пройти из-за снега. Буран был их лучшей защитой. По крайней мере, в ближайшие день-два Грейс Спиви не добраться до них, даже если произойдет чудо и она узнает, где они находятся.

Зайдя в дом, они увидели, что настроение у Джоя улучшилось. На щеках снова появился румянец, впервые за последние два дня он был бодр и разговорчив и даже улыбался. На мгновение произошедшая в нем перемена показалась Кристине невероятной и даже таинственной, но внезапно она поняла, что буран подействовал на него так же успокаивающе, как и на нее.

– Теперь все будет хорошо, да, мам? Ведь ведьма не сможет летать на своей метле во время такого урагана, верно? – сказал он.

– Да, – согласилась Кристина, снимая рюкзак. – Сегодня у ведьм нелетная погода.

– Инструкции ФАВ, – сказал Чарли.

Джой вопросительно посмотрел на него:

– Что это за… ФАВ?

– Федеральная Администрация Ведьм, – сказал Чарли, разуваясь. – Это такое правительственное агентство, которое выдает ведьмам лицензии.

– А чтобы стать ведьмой, нужна лицензия? – спросил мальчик.

Чарли изобразил удивление:

– Ну конечно, а ты как думаешь – кто угодно может стать седьмой? Во-первых; если девочка пожелает сделаться ведьмой, то она должна доказать, что она вредная.

Например, твоя мама никогда бы не подошла. Кроме того, будущая ведьма должна быть страшной, потому что ведьмы всегда страшные. А если хорошенькая женщина, вроде твоей мамы, захочет стать ведьмой, то ей придется сделать пластическую операцию, чтобы обезобразить себя.

– Здорово! – широко открыв глаза, воскликнул Джой. – В самом деле?

– Но это еще не самое страшное, – сказал Чарли. – Самое сложное, если хочешь стать ведьмой, это найти высокий островерхий черный колпак.

– Да ну?

– Ну вот подумай сам, ты же ходил с мамой в магазин, когда она покупала одежду. Ты хоть раз видел в магазинах такие колпаки?

Мальчик нахмурился.

– Ну вот, не видел, – сказал Чарли, перенося на кухню один из рюкзаков. – Такие колпаки нигде не продают, потому что никто не хочет, чтобы к ним в магазин все время являлись ведьмы. От ведьм пахнет крыльями летучих мышей, хвостами тритонов, саламандровым языком и всякой прочей гадостью, которую они варят в своих котлах. Когда покупатели увидят в магазине ведьму, от которой воняет вареным свиным рылом, они больше носа туда не покажут.

– Фу, гадость, – сказал Джой.

– Вот именно, – согласился Чарли.

Кристина была так рада, что Джой снова похож на обычного шестилетнего ребенка, что с трудом сдерживала слезы. Ей хотелось обнять Чарли, крепко прижать его к себе и поблагодарить за его силу, за то, как он обращается с мальчиком, и просто за то, что он такой, какой есть.

За окном выл, свистел и ухал ветер. Ночь обнимала хижину, снег укутывал ее.

В гостиной в камине потрескивали поленья.

Они вместе готовили ужин. После ужина сидели на полу, играли в карты и в «крестики-нолики», и Чарли шутил, а Джой хохотал над его шутками. Кристина чувствовала себя умиротворенной и спокойной.

Магазинчик, торгующий снегоходами в Саут-Лейк-Таху, уже закрывался, когда туда зашли Грейс Спиви, Барлоу, а с ними еще восемь человек. Они приехали из центра города, где купили себе лыжные костюмы и другую теплую одежду. Они уже переоделись и теперь вполне могли сойти за местных жителей. К радости и изумлению хозяина заведения – дородного мужчины по имени Орли Трит, который сказал, что друзья зовут его просто Попрыгунчик, – они приобрели четыре снегохода «Скиду» и два. буксировочных трейлера.

В магазине больше остальных говорили Кайл Барлоу и член их секты Джордж Уэствек, потому что Уэствек хорошо разбирался в снегоходах, а Барлоу, что бы он ни покупал, умел превосходно торговаться. Его внушительные размеры, угрожающая внешность и с трудом сдерживаемая агрессивность давали ему преимущество во время любой сделки, но его умение вести переговоры основывалось не только на устрашении. Его отличало развитое чутье, позволявшее определить сильные и слабые стороны оппонента и угадать его намерения. Он обнаружил в себе эти способности уже после того, как Грейс отвратила его от жизни, полной самоуничижения и социопатии, и это открытие было столь же радостным, сколь и неожиданным. Он был в неоплатном долгу перед Матерью Грейс не только потому, что она спасла его душу, но и потому, что она предоставила ему возможность найти в себе и развить таланты, о которых без ее помощи он бы так никогда и не узнал.