«Ладно, – сказал он, – вы называете себя русским народом, но русский народ – это не вы! Русский народ – это крестьяне! Вот погодите, крестьяне…»

«И погодим, – кричали ему спорщики, – и посмотрим, что скажут крестьяне! Мы-то знаем, что они скажут!.. Разве они не такие же трудящиеся, как и мы?..»

В конечном счете все зависело именно от крестьян. Хотя крестьяне были политически плохо развиты, но все-таки они имели свои собственные взгляды, а кроме того, составляли больше 80 % населения России. Среди крестьянства у большевиков было сравнительно мало последователей, а прочная диктатура одних промышленных рабочих в России была невозможна… Традиционным представителем крестьянства была партия эсеров. Поэтому руководство им, естественно, отходило к левым эсерам, а не к какой-либо другой из партий, поддерживавших Советское правительство. И левые эсеры, зависевшие от милости организованного городского пролетариата, бесконечно нуждались в крестьянской поддержке…

Но Смольный вовсе не забывал о крестьянах. Издав декрет о земле, новый ЦИК первым делом созвал Всероссийский крестьянский съезд, действуя через голову исполнительного комитета крестьянских Советов. Спустя несколько дней были опубликованы подробно разработанные правила для волостных земельных комитетов, а за ними последовали ленинские письма к крестьянам, просто и понятно рассказывавшие о большевистской революции и о новом правительстве. Наконец, 16 (3) ноября Ленин и Милютин опубликовали «Инструкцию эмиссарам, посылаемым в провинцию». Тысячи таких эмиссаров Советское правительство разослало по деревням.

«1. Эмиссар по прибытии в указанную губернию созывает совещание Исполнительного Комитета Советов Р., С. и Кр. Депутатов, где докладывает о земельном законе, ставит вопрос о созыве совещания уездных и губернских Советов Р., С. и Кр. Д.

2. Выясняет положение земельного вопроса в губернии:

а) были или нет взяты помещичьи земли на учет и где и в каких уездах;

б) кто распоряжается помещичьими землями: земельные комитеты или по-прежнему помещики;

в) как поступали с инвентарем.

3. Увеличивался ли посев у крестьян.

4. Сколько грузится из того наряда, который назначен на губернию.

5. Указывать, что раз крестьяне получили землю, то необходимо как можно больше усилить погрузку и ускорить доставку хлеба по городам, и только таким увеличением доставки хлеба можно устранить угрозу голода.

6. Какие меры намечаются и принимались для перехода помещичьей земли в руки волостных и земельных комитетов и Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

7. Имения хорошо устроенные и оборудованные желательно передать в распоряжение Советов батрацких депутатов под соответствующим руководством агрономов…».

В деревне началось брожение, чреватое переменами, и причиной его было не только мощное действие декрета о земле, но и тысячи революционно настроенных солдат-крестьян, возвращавшихся с фронта… Именно эти люди с особенной радостью приветствовали созыв Крестьянского съезда.

Как старый ЦИК пытался не допустить II съезда рабочих и солдатских депутатов, так и исполнительный комитет крестьянских Советов пытался предотвратить Крестьянский съезд, созванный Смольным. А увидя, что сорвать этот съезд но удается, исполнительный комитет тоже подобно старому ЦИК принялся с лихорадочной поспешностью рассылать телеграммы, предписывая избирать консервативных делегатов. Среди крестьян даже распространили слух, будто съезд соберется в Могилеве, и некоторые из делегатов действительно туда и направились. Но к 23 (10) ноября в Петрограде собралось около четырехсот делегатов, и начались фракционные совещания…

Первое заседание съезда состоялось в Александровском зале городской думы, и первое же голосование показало, что больше половины делегатов съезда были левыми эсерами, тогда как большевиков оказалось около одной пятой, правых эсеров – четверть, а остальные делегаты объединялись только оппозицией к старому исполнительному комитету, возглавляемому Авксентьевым, Чайковским и Пешехоновым…

Огромный зал был набит шумной толпой. Глубокая, упорная вражда разделила делегатов на непримиримые группы. На правой стороне сверкали офицерские погоны, были видны патриархальные бородатые лица пожилых, более зажиточных крестьян, в центре было немного крестьян, унтер-офицеров и несколько солдат, слева же сидели почти исключительно рядовые солдаты. То было молодое поколение, служившее в армии… Галереи были переполнены рабочими, которые в России еще помнят о своем крестьянском происхождении…

Открывая заседание, исполнительный комитет не в пример старому ЦИК отказал съезду в официальном признании: официальный съезд был назначен на 13 декабря (30 ноября). Под гром аплодисментов и яростных криков представитель исполнительного комитета заявил, что настоящее собрание является не более как «Чрезвычайной конференцией»… Но «Чрезвычайная конференция» очень скоро показала свое отношение к исполнительному комитету, избрав в председатели вождя левых эсеров Марию Спиридонову.

Почти весь первый день ушел на ожесточенные споры о том, допускать ли к участию в съезде представителей волостных Советов или только делегатов от губернских организаций. Но в конце концов, как было и на съезде рабочих и солдат, подавляющее большинство высказалось за самое широкое представительство. После этого старый исполнительный комитет покинул зал заседания…

Почти непосредственно после этого стало очевидным, что большинство делегатов настроено враждебно к правительству народных комиссаров. Зиновьев пытался говорить от имени большевиков, но его освистали и ошикали, и, когда он среди смеха уходил с трибуны, раздались выкрики: «Сел в лужу народный комиссар!»

«Мы, левые социалисты-революционеры, – кричал провинциальный делегат Назарьев, – отказываемся признать это так называемое рабоче-крестьянское правительство, пока в нем не будут представлены крестьяне. В настоящее время это есть не что иное, как диктатура рабочих… Мы настаиваем на создании нового правительства, которое представляло бы всю демократию!»

Реакционные делегаты изо всех сил поддерживали такое настроение и, несмотря на громкие протесты с большевистских скамей, утверждали, что Совет Народных Комиссаров намерен либо подчинить себе съезд, либо распустить его вооруженной силой. Крестьяне встретили это заявление бурей негодования…

На третий день на трибуне неожиданно появился Ленин. Зал бесновался не меньше десяти минут. «Долой его! – ревел зал. – Не хотим слушать ваших народных комиссаров! Не признаем вашего правительства!»

Ленин стоял совершенно спокойно, охватив пюпитр обеими руками, и вдумчиво оглядывал беснующуюся толпу своими прищуренными глазами. Наконец, шум в зале как бы иссяк, за исключением правых скамей, где все еще продолжали кричать и свистеть.

«Я пришел сюда не как член Совета Народных Комиссаров, – сказал Ленин и снова подождал, пока спадет шум, – а как член большевистской фракции, надлежащим образом избранный на настоящий Съезд». И он высоко поднял над головой мандат, так, чтобы все могли его видеть.