ее приподнимается, и мне приходится приложить немало усилий, чтобы не коснуться сосков.

– Отпусти все, что внутри, и просто… дыши…

Я медленно убираю руки, несколько секунд стою рядом, а потом отступаю назад. От моих движений на воде появляется рябь, и Бриэль распахивает глаза. Поднимаю руки высоко вверх, чтобы она не утратила сосредоточенности, выискивая меня, и у нее на губах появляется нежная улыбка.

А у меня внутри рождается что-то похожее на восхищение.

Я могу пойти ко дну, не буду этого отрицать, но ей не придется тонуть вместе со мной.

Эта девочка, она такая храбрая.

Она не боится быть ранимой, ей все равно, что о ней думают другие. Она не хочет ничего, кроме того, чтобы просто… быть.

Правда в том, что я хотел бы быть таким, как она.

Но я не такой.

Я тот, каким меня хочет видеть этот гребаный окружающий мир. Я – свободный, властный и богатый, и все, что подразумевают эти три бесполезных слова.

Как я уже сказал, я могу пойти ко дну, но с моей малышкой такого точно не будет.

Она поплывет. Однажды она научится хорошо плавать. А потом, черт ее побери, взлетит надо мной, потому что как личность она представляет собой намного больше, чем я.

Но пока она здесь, улыбается, глядя на звезды. Она в моем бассейне, на моей территории, в зоне моей досягаемости.

Она идеальна.

И она моя.

Бриэль

Его губы, боже, как же я люблю их… Они такие мягкие, но в то же время приказывающие и уверенные, как каждое его прикосновение.

Ройс, должно быть, меня околдовал, потому что я не знаю, как это случилось, но, когда я открываю глаза и сладостный туман слегка рассеивается, я понимаю, что мы уже не в бассейне, а поднимаемся по лестнице. По лестнице особняка Брейшо. Внутри особняка.

Взгляд Ройса горит желанием, сердце бурно бьется, а его объятия… они полны напряжения.

Для парня, который не показывает миру, кто он на самом деле, это огромный шаг. Он привел меня в свой дом, в то единственное место, где он может свободно улыбаться и смеяться по-настоящему, любить, играть и дышать.

Его шаги замедляются, когда мы доходим до верхних ступенек, и я скольжу ладонью по его щеке к волосам, вплетаю в волосы пальцы.

Ройс закрывает глаза, мои губы обдувает тяжелый выдох, отчего у меня по спине бегут мурашки.

– Ты можешь прямо сейчас остановиться, и – я тебе обещаю – мои чувства не будут задеты, – говорю я.

Его пульс стучит под моими пальцами, брови сдвигаются к переносице.

Даю ему шанс:

– Развернись, Ройс. Вернемся на улицу.

Ройс замирает. Проходит несколько минут, он открывает глаза, и поворот дверной ручки искрами воспламеняет низ моего живота.

Он отбрасывает сомнения, и его лицо разглаживается. Когда мы заходим в комнату, его руки стягивают с меня промокшую футболку. Пальцы скользят к пуговице на моих шортах и расстегивают ее. Затем шорты падают к моим ногам, и я, не задумываясь, переступаю через них.

Подушечки его пальцев находят пирсинг на моих бедрах, у Ройса вырывается низкий стон, когда он скользит по вставкам из серебра. Потом он обхватывает мои ягодицы. Сжимает их, и я, охнув, прижимаюсь к его груди.

В следующий момент расстегивается мой бюстгальтер. Ройс наклоняет голову и подбородком сдвигает лямки с моего плеча, сначала одну, потом другую.

Вентилятор над нами разгоняет воздух, и по всему моему телу бегут мурашки.

Бюстгальтер падает, и мои обнаженные груди прижимаются к его рубашке.

Ройс сглатывает, облизывает губы, кончики его пальцев прокладывают дорожку по моим ребрам, проникают под резинку моих трусиков.

– Сейчас я сниму их и проскользну внутрь, – шепчет он.

– Я тебя побью, если ты этого не сделаешь.

Он издает короткий смешок, и порванные трусики летят к моим ногам. Я стою перед ним совершенно голая.

Ройс припадает к моему рту, целует, прикусывая и посасывая мою нижнюю губу.

– Ляг на мою постель, малышка, дай мне на тебя посмотреть, – говорит он, отстраняясь.

У меня между ног полыхает жаркое пламя, соски твердеют, превращаясь в маленькие камушки.

Встаю на цыпочки, тяну его голову к себе и приникаю к губам. Ройс целует меня в ответ с таким напором, что я едва способна его вынести.

Он такой необузданный и… настоящий. Идеально.

Я не могу поверить, что это я… мы. Он ко мне едва прикоснулся, а я вот-вот взорвусь. Я на грани вызывающего привыкание безумия, на грани плохих решений и испытаний, способных изменить жизнь.

Но я к этому готова.

Если со мной Ройс, я к этому более чем готова.

Отрываюсь от него, толкаю в грудь, чтобы освободить между нами немного пространства, и ложусь на кровать. Двигаюсь назад, пока не упираюсь в подушку, и замираю.

Я не съеживаюсь, не прикрываюсь.

Я лежу, обнажив перед ним свое тело и душу.

Ройс неотрывно смотрит мне в глаза, а потом выпрямляется во весь рост, стоя в торце огромной кровати.

Его глаза дюйм за дюймом ощупывают мое тело. Он стискивает челюсти, дойдя до моего лобка. По мне бегут мурашки, и я вся покрываюсь гусиной кожей. Ройс снова поднимает глаза, и в его взгляде плещется… гордость обладания?

– Это моя постель, Динь-Динь. Моя комната, – хрипло произносит он. – И ты в ней смотришься чертовски хорошо.

– Хочешь знать, как я себя в ней чувствую?

Он кивает, и мышцы у него на руках напрягаются.

– Одиноко, – говорю я.

У него вырывается короткий смешок, а я улыбаюсь.

– Разденься для меня.

Он слегка откидывает голову.

– А ты чем займешься, пока я буду раздеваться?

– Чем захочешь.

Ройс стонет, его ладонь опускается на бугорок в джинсах и сжимает его, а взгляд опускается на самую ждущую часть моего тела.

Ему не приходится ничего говорить – я и так понимаю.

Слегка приподнимаю колено, несмелыми движением провожу ребром ладони вдоль груди, едва касаясь, чтобы предупредить тело о том, что его ждет, потом опускаю руку ниже.

Скольжу по животу, медленно обвожу пирсинги. Добравшись до вульвы, кончики моих пальцев замирают, а потом начинают легко двигаться вперед и назад.

Глаза Ройса темны, и когда я останавливаюсь, он поднимает гневный взгляд к моему лицу.

Я борюсь с улыбкой.

Не тратя времени, он расстегивает рубашку и стягивает с себя. Загорелая кожа с татуировками еще больше распаляет огонь внутри меня.

Нахожу пальцами клитор и надавливаю на него, вожу по нему круги, усиливая давление. Вид его обнаженной груди, рельефных мышц живота и татуировок творит