Зак повернулся, и луна осветила его горящие бешенством глаза.

– А ты ее не любил.

– Она была испорченной и вертела всеми, как марионетками.

– Ей было всего четыре.

– Это неважно, – ответил Зак, глядя Одри прямо в лицо, словно он искал какой-то изъян, доказательство того, что она не может быть той маленькой девочкой, которую он помнил. Сердце Одри часто забилось, и ей стало трудно дышать. Зак провел пальцем по ее щеке, не отводя взгляда.

– Ланден была развита не по годам, упрямая и хитрая. Она могла заставить Уитта сделать все, что захочет, и знала это. Мне тогда было шестнадцать, и она бегала за мной, как собачонка. Меня это раздражало. Но я не могу сказать, что не любил ее. Мне даже нравилось наблюдать, как старик превращается рядом с ней в дурака.

Зак взял в руки прядь ее волос.

– Я не знаю, Ланден ты или нет, – медленно сказал он. – Но если это так, это очень усложняет жизнь.

Зак замолчал и медленно наклонился к ней. В темноте его губы нашли губы Одри. Теплые, жадные, они взяли в плен ее рот. Зак обнял ее и прижал к себе. Она почувствовала жар его тела и силу его желания. Его язык скользнул в глубь ее рта, жадно исследуя и лаская, сводя ее с ума. Она знала, что должна остановить его, но грубое, животное желание лишило ее разума. Одри не хотела ни о чем думать, в ее жизни существовала только эта минута, и ей хотелось, чтобы она длилась вечно.

Она обняла Зака за шею, словно боясь, что ноги не удержат ее. Его руки проникли под ее свитер. Ее набухшие груди ждали их. Он просунул руку под шелковый лифчик и потрогал сосок. Одри застонала, ожидая продолжения, игнорируя слабеющий голос разума.

– Одри, – прошептал Зак и снова поцеловал ее, еще более страстно.

Ноги не держали Одри, и она мягко опустилась на мох под елью. Зак оторвался от нее, поднял голову и посмотрел ей в глаза. Она почувствовала, что растворяется в них.

– Я хочу тебя, – прошептал он.

– Я знаю.

– Мы не должны этого делать.

– Я знаю.

Зак начал ласкать ее грудь. Одри закрыла глаза и откинула голову назад, говоря себе, что она не может, не должна позволять ему этого.

Опасные мысли взяли верх над осторожностью: «Я хочу его. Я никогда не испытывала ничего подобного. Может быть, он мне и не брат».

– Одри, что мы делаем, – выдохнул Зак, прижимаясь лицом к ее животу.

Его дыхание было сухим и жарким, как воздух в пустыне, оно опаляло ее кожу. Одри поцеловала его в волосы. Неожиданно Зак резко откатился в сторону. Он повернулся к ней спиной и тихо выругался.

– Зак?

– Замолчи!

– Послушай...

– Оденься и забудь о том, что произошло.

Он вскочил на ноги, не глядя, бросил в ее сторону фонарик и исчез на темной тропинке. Натягивая куртку, Одри злилась, не испытывая ни жалости, ни раскаяния. Она не собиралась соблазнять его, просто сексуальное напряжение, которое копилось всю последнюю неделю, достигло критической массы, и произошел взрыв. Одри знала, что должна была вести себя благоразумно. И в глубине души понимала, что Зак прав. Она не могла заниматься любовью с единокровным братом, но будь она проклята, если она может справиться с желанием, которое лишило их разума.

Подобрав фонарик, она побрела по дорожке наверх. Шум воды становился все тише, а рокот моторов все слышней. Преодолев последний поворот, Одри увидела джип. Его фары отбрасывали два луча на ствол огромного дерева. Кто-то выцарапал на нем инициалы и обвел их сердечком. Ирония судьбы.

Одри забралась на пассажирское сиденье джипа и сердито посмотрела на Зака.

– Это была ошибка, – сказал он.

– Я не собираюсь тебе возражать.

– Очень хорошо.

– Тогда прекрати вести себя так, будто я все начала.

– Это случайность, согласна? Больше это не повторится.

Но, произнося эти слова, Зак знал, что говорит неправду. Он не представлял, как ему удастся держаться от нее на расстоянии.

Несколько часов спустя Одри решила, что она не обязана сообщать Заку о предстоящей встрече с Марио Полидори. Зак и так взбесился, когда она сказала, что Марио звонил ей. С нее хватит его опеки, она устала от постоянного контроля. То он ведет себя как старший брат, то стремится стать ее любовником. Одри мучили противоречивые чувства, и она решила, что ей необходимо побыть вдали от Зака, чтобы привести в порядок свои мысли. Она должна выяснить, Ланден она или нет. Если это так, то ей придется бороться с кланом Дэнверсов, чтобы доказать свои права, а если нет, то она уедет. Или станет любовницей Зака. И то и другое – самоубийство.

Одри остановила свою потрепанную «Нову» на улице рядом со старым овощным рынком, с которого началось процветание Полидори. Расположенный всего в четырех кварталах от отеля «Дэнверс» рынок был закрыт. На его месте предполагалось построить небоскреб под офисы.

Марио уже ожидал ее на углу у ирландской пивной, куря сигарету.

– Я уже думал, что ты не придешь, – сказал он, сверкнув в темноте белозубой улыбкой. Одри было не по себе, но ей удалось внешне остаться спокойной.

– Я же сказала, что приду.

– Но я думал, что он убедит тебя держаться от меня подальше. – Еще одна ослепительная улыбка.

– Он?

Марио придержал дверь, пропуская ее вперед.

– Закари Дэнверс, твой брат. Разве он не играет роль твоего телохранителя?

Они вошли в прокуренный зал, наполненный смехом и громкими разговорами. Звенели стаканы, стучали бильярдные шары, в воздухе проносились стрелы для игры в дартс. На самодельной сцене играл джаз-банд, но музыка почти заглушалась голосами посетителей.

Ничего не спрашивая у Одри, Марио заказал два ирландских кофе и закурил сигарету. Затем он перешел к делу:

– Мы с отцом хотели бы знать, подумала ли ты о нашем предложении. – Он выпустил струйку дыма из уголка рта.

– Немного, – уклончиво ответила девушка. Официантка поставила перед ними по стеклянной кружке.

– Дело в том, что я не могу заключать никаких соглашений с тобой или с твоим отцом. – Тонкой соломинкой она смешивала мятное масло с взбитыми сливками, плавающими в кофе.

– Ты не знаешь...

– Я не знаю, кто я на самом деле. Но даже если докажу, что я Ланден, все равно не собираюсь что-то менять в корпорации.

Марио удивленно поднял брови.

– Но ты получишь больше половины акций.

– Я все равно буду посторонней. И я сразу тебе скажу: я не планирую ничего продавать или менять в «Дэнверс Интернэшнл». Если только я не столкнусь с вопиющей некомпетентностью, я не стану вмешиваться.