-Женька! – испуганно вскрикнул он.

-Я хотела обнять тебя, Серёжа, - произнесла она и улыбнулась ему.

-Я люблю тебя, - сказал он, целуя её в губы.

-Я люблю тебя, - ответила Женька.

Потом он уложил её на кровать, а сам сел рядом и, поглаживая по голове, убаюкал. Многое хотелось ему рассказать Женьке, но пока было не время, она не должна волноваться. А рассказать было о чём…

Вероника поправилась, и они развелись. Она недолго тосковала в одиночестве, вновь улетела в Париж, прихватив с собой Толика.

-Прости меня, Серёжа, - были первые её слова, как только она пришла в сознание.

Некого было винить, только саму себя, и Вероника прекрасно понимала это. Поэтому она молча приняла его решение - развестись с ней и не стала противиться этому.

-Позволь мне встречаться с сыном, - лишь попросила она. – Я мать, я должна…

-Ты не мать ему, - грубо оборвал её Сергей.

-Да, но я… - начала Вероника, но, взглянув на Сергея, тут же осеклась. Вновь его взгляд, холодный, чужой, как когда-то, пронзил её насквозь, и она замолчала, не смея больше ничего говорить.

Винить и в самом деле было некого: Максим, стрелявший в неё, погиб, его тело, раздавленное до неузнаваемости, еле опознали. Что касается Ритки, то та, быстренько продав свою долю бизнеса, куда-то уехала. Перед отъездом она приходила к Веронике, и они о чём-то долго шептались.

-Я рада, что ты жива, - сухо сказала Ритка подруге.

Вероника усмехнулась:

-А ты предпочла бы обратное.

-Что ты, - спохватилась Ритка, - мы с тобой, подруга, одной крови.

Так когда-то говорил ей Максим. Что ж, он был прав, пожалуй.

-Да, - согласилась Вероника, - это точно.

-Я уезжаю, вот пришла попрощаться.

-Счастливо, - ответила Вероника. – Позвони, когда устроишься.

-А стоит?

-Мы же с тобой одной крови.

И они, весьма довольные друг другом, весело рассмеялись…

Лёшка аккуратно положил ромашки на могилу Женькиной матери, немного постоял (постоял!) в задумчивости, потом, в последний раз взглянув на неё, сказал:

-Прощай. Я сдержал своё обещание: она жива и обязательно поправится. И они будут жить долго и счастливо…

А вот с Женькой ему было трудно прощаться. Она спала, когда он пришёл. Лёшка не стал будить Женьку, провел рукой по её щеке и, не оглядываясь, вышел. Так он простился со своей единственной любовью. Впереди у него была дорога домой…

Он долго молча стоял у «своей» могилы. Стоять на этом медицинском чуде, новшестве - импортных навороченных протезах было нелегко даже на костылях. Он никак не мог к ним привыкнуть, но не обижать ведь ребят, которые так старались для него. Можно сказать, это они, друзья, что называется, подняли его на ноги. Забытое ощущение - быть наравне со всеми. Лёшка посмотрел на друзей и сказал:

-Надо бы имя поменять.

Иван ответил:

-Сделаем, обязательно. И родным сообщим.

Лёшка кивнул и, глядя на могилу, тихо произнёс:

-Ты прости меня за обман, брат…

То, что в могиле лежит другой человек, почти тёзка, это уж рассказал сам Лёшка.

-Перепутали с легонцухи в госпитале, а я не стал спорить. Обрадовался даже, думал, что так лучше: какая разница и ему, и мне…Скворцовы мы, как братья, только он Александр, а я Алексей. Мне его документы и дали…Так я Сашкой стал. Домой не мог вернуться таким, как представил себе мать с отцом, так тошно стало, мужики. Подумал, ну, зачем я им такой, только на мучение…

Сергей покачал головой:

-Не прав ты, Лёшка, нет. Матери ты любой нужен, хоть такой, главное, что живой.

-Я бы не воскрес, мужики, если бы не Вовка и не она, Женька…

Они подъехали к Лёшкиному дому, когда совсем стемнело.

-Ну что ж, Лёшка, пойдём, - сказал Сергей, помогая другу выбраться из машины.

Лёшка поднял голову и посмотрел на свои окна – его ждали дома. Он судорожно сглотнул и срывающимся голосом попросил:

-Мужики, простите… но я должен сам.

Сергей ничего не ответил ему, лишь качнул головой, потом, обняв Лёшку, сказал:

-До встречи, брат.

-До встречи, мужики, - ответил Лёшка, по очереди обнимая друзей.

-Сергей, - вдруг позвал он, - ты передай ей…привет, хорошо?

-Хорошо, - ответил Сергей, а потом добавил: - Женька должна знать, что ты…

-Не смей! – оборвал его Лёшка. – Я запрещаю тебе! Слышишь! Моя любовь к ней не имеет никакого значения.

-Почему?

Лёшка протяжно вздохнул и ответил:

-Потому что так надо. Вы…ты и она…вы предназначены друг для друга, я знаю, поверь мне, скоро и ты поймёшь, узнаешь…

Он не рассказывал Сергею о своей любви к Женьке. Тот сам догадался, понял, почувствовал Лёшкину боль и не обиделся на него за эту любовь. Наоборот, если бы не Лёшка… Сергей до сих пор содрогался при мысли о том, что было бы, если бы не друг…

Лёшка, медленно переставляя костыли, направился в свой подъезд.

-Мать знает? – спросил Иван, глядя вслед уходящему Лёшке.

-Нет, я так и не смог сказать ей…

Накануне Сергей позвонил Лёшкиной матери. Он нёс какую-то чушь, причём несусветную:

-Приедет друг, он без ног, хочет побывать в городе, где учился, пожалуйста, пусть поживёт у вас.

-Серёженька, конечно, сынок, конечно, не беспокойся, встретим мальчика, ты главное - не волнуйся, - ответила тётя Настя.

Сергей, поговорив с ней, так и не сказал, что друг этот - её сын, которого давно похоронили. Он положил трубку, потом долго сидел, обхватив голову руками…

-Я не смог сказать ей, - повторил он.

- Может, нам всё же пойти с ним? - спросил Иван.

-Не надо, он должен это сделать сам, - ответил Сергей и тихо добавил: - Так надо…

Они, Женька и Сергей, снова были вместе, вдвоём, снова наслаждались друг другом. Они знали, что больше никакая сила не сможет их разлучить.