Хянджу засыпал, утомленный жарким и долгим днем, его улицы стремительно пустели. Жрецы не любили праздношатающихся — время, отведенное на сон, должно использоваться по назначению. Охрана вокруг Чистилища была усилена гвардейцами убитого Канакара. Храм Великого уже не нуждался в их защите, зато они могли пригодиться в городе. Появление в Хянджу гвардейцев Канакара вызвало недоумение у многих обывателей, но, в конце концов, Великому виднее, куда направлять верных слуг, и недоумение не вылилось даже в легкий ропот, хотя одичавшие в степи гвардейцы не церемонились с горожанами. Целый квартал близ Чистилища был отведен под их казармы, и несколько тысяч хянджцев в мгновение ока остались без крова. Впрочем, Великий позаботился и о них. Правда, в новых домах порой не было даже крыши, но о подобных мелочах вслух распространяться не следовало, и покорные горожане с завидным усердием принялись обустраиваться на новом месте. Где-то среди этих новоселов затерялся старик Икскон, которому Бес доверил Волка и Тора. Наверное, он напрасно оставил детей в Хянджу, но тогда другого выхода у него не было, а потом ранение в ногу помешало меченому вернуться в город раньше посвященного Чирса. В верности старика Бес не сомневался. Зря что ли он так долго и усердно промывал ему мозги, хотя старый варвар, выкупленный им на свободу, скорее всего не предал бы и так. Если бы, конечно, не попал в руки псов Халукара — эти умели развязывать языки даже глухонемым.

Старик, изгнанный из дома, потерялся среди нескольких тысяч подобных бедолаг, и Бесу с большим трудом удалось его разыскать. Помог ему Хой, слуга Чирса, с которым меченого свел молчун Кон. Что связывало молчуна из Башни с плосколицым варваром из никому неведомых мест, Бесу выяснять было недосуг, но Хой пока не давал повода усомниться в его верности. Это он предупредил меченого, что возле дома Икскона не все ладно, похоже, ищейки Халукара отыскали след старика.

Желтый плащ служителя Храма скрывал высокую фигуру меченого с головы до пят. Городских стражников Бес не боялся — ни один стражник не осмелится задать вопросы человеку, облаченному в жреческий плащ. Иное дело гвардейцы-горданцы, эти не церемонились ни с кем, за исключением почтенных и посвященных. Однако знание системы охраны Чистилища позволяло меченому избегать не желательных встреч. Почтенный Кархадашт, Щит Великого, не утруждал себя нововведениями. Единственное, что он сделал, так это удвоил посты гвардейцев на улицах, прилегающих к Чистилищу.

Появление жреца в бедном квартале вызвало недоумение обывателей, но вопросов Бесу никто не задавал. Да и сам он ни к кому не обращался за советом. Черный колдун, ближайший помощник посвященного Вара, был хорошо известен в Хянджу. Никто не сомневался, что именно он убил Геронта, и каждый горожанин почел бы своим долгом сообщить о его появлении властям.

Бес миновал наполовину разрушенный глинобитный дом, крыша которого держалась только молитвами его обитателей, и скользнул в небольшой дворик, обнесенный полуразвалившейся оградой. Этот дом был побогаче соседнего и сохранился гораздо лучше. Вероятно, в нем жил когда-то торговец средней руки. Почему при дележке он достался старику Икскону, знала только левая нога какого-нибудь младшего жреца Храма.

Бес замер, прижавшись спиной к нагретым за день горячим солнцем камням ограды. Несколько десятков метров отделяли его от распахнутых настежь дверей гостеприимного дома. То, что старый Икскон не закрыл на ночь двери. Беса не удивило — в Хянджу не знали, что такое запоры. Смущала Беса неестественная тишина, царившая в доме. Лети в эту пору наверняка спят, но Икскон слишком стар, чтобы угомониться так рано. Бес нащупал под плащом приклад огненного арбалета. Короткий меч у правого бедра чуть качнулся, приподнимая полу длинного жреческого одеяния. Пожалуй, двери сейчас не для изгнанника Ахая.

Черепица хрустнула под ногой меченого, и он замер, прислушиваясь и приглядываясь к тому, что происходило во дворе. Обзор с крыши был довольно приличным, а падающий из открытой двери свет позволил вовремя увидеть крадущихся вдоль забора храмовиков. Бес поднял автомат и выстрелил. Кто-то закричал истошным голосом, и несколько стволов дружно ударили по крыше. Однако Беса там уже не было. Он кошкой скользнул вниз и припал к земле. Через мгновение с крыши соседней хижины застрочил автомат, это Крол отвлекал внимание храмовиков на себя. И, надо признать, рабы Великого в долгу не остались. Бес был даже слегка ошарашен тем, что врагов оказалось так много: почти из каждого дверного проема стоявших плотно друг к другу убогих хижин полетели огненные стрелы. Кролу сейчас приходилось туго.

Какой-то человек выступил из сумрака ночи и замер в нескольких шагах от Беса. Желтый плащ на плечах указывал на невысокий ранг обладателя. Человек этот не мог быть ни Кархадаштом, ни Халукаром, и тем не менее его фигура была знакома меченому. Следом за жрецом появились слов но из-под земли еще двое. Этих Бес опознал без труда по кошачьей бесшумной походке — тени. Поговаривали, что эти нелюди могли видеть в полной темноте так же хорошо, как и на свету. Что ж, почтенный Ахай тоже не из тех, кого пугает ночь. Бес достал из-под плаща резиновую маску и, морщась от отвращения, приладил к лицу. Прежнему обладателю этой личины ее потеря стоила жизни. Снова ударил автомат, но уже значительно дальше. Стрелял не Крол, это Бес знал точно. Красноглазый червь при всей своей расторопности не смог бы убежать так далеко. Но гвардейцы всполошились не на шутку. Жрец в желтом плаще что-то крикнул, и еще несколько теней выскользнули на свет, а потом, повинуясь его знаку, вновь растворились в ночи. Гвардейцы перестали скрываться, факелы в их руках горели едва ли не по всему кварталу. Крик стоял невероятный. И палили гвардейцы из своих огненных арбалетов практически беспрерывно. Бес невольно посочувствовал почтенному Кархадашту — тупость его подчиненных превосходила все мыслимые пределы. Жрец со столь знакомой фигурой выругался, и Бес узнал по голосу достойного Кюрджи. Сбросив на землю ненужный теперь плащ, меченый неслышно шагнул вперед, присоединившись к теням, окружавшим даровитого помощника Халукара. Никто не обратил на него внимания. Кюрджи встревоженно вслушивался в ночь, пытаясь определить, что же, собственно, происходит. Бес сам намечал пути отхода Кролу и Хою и сейчас ориентировался в происходящем лучше всех. Крол и Хой, попеременно отвлекая внимание на себя, опережая один другого, тащили за собой целую свору орущих во все горло гвардейцев.

— Опол, — приказал Кюрджи вибрирующим от бешенства голосом, — найди этого дурака Бастара и скажи ему, что беглецов двое, что идут они след в след, и пока второй стреляет, первый успевает проскользнуть под носом у гвардейцев.

— Ты думаешь, это меченый?

— А кто это еще, по-твоему, может быть? Он и его последний уцелевший червь. Слышишь, как они идут — словно связанные невидимой нитью.

— Бастар мог бы и сам догадаться, — проворчал недовольный Опол.

— Бастар всего лишь глупый гвардеец, и спрос будет не с него, а с нас, если упустим почтенного Ахая. Иди, старик, а не то посвященный Чирс сам оценит твое усердие.

Опол угрюмо буркнул что-то себе под нос и скрылся в темноте. Несколько теней двинулись следом, готовые в любую минуту к смертельному прыжку. С Кюрджи остались только двое, не считая Беса. Меченый вытащил из-за голенища нож и нанес два коротких удара — тени не издали ни звука, оседая на землю. Достойный жрец даже не обернулся. Бес положил ему руку на плечо и приставил нож к горлу. Кюрджи издал булькающий звук и ошалело уставился на взбесившуюся тень.