— Вот почему она приняла ванну и нарядилась.

— Разумеется. Расфуфырилась, чтобы с максимальным эффектом провести свой выход в Тойнтон-Грэйнж, а кроме того, льщу себя мыслью, чтобы произвести впечатление на меня. Я прямо-таки поразился оттого, что, оказывается, заслуживаю чистого белья и крашеных ногтей на ногах. Не знаю уж, какие, по ее мнению, у меня были планы на эти совместные выходные. Милая Мэгги всегда была не в ладу с действительностью. Противозачаточное в сумке свидетельствовало скорее об оптимизме, чем о предосторожности. И у нее, видно, существовали собственные идеи на будущее. Бедная девочка просто мечтала покинуть Тойнтон-Грэйнж. Уверяю вас, она умерла счастливой.

— А перед уходом вы подали сигнал светом.

— Ну, мне же требовался какой-то предлог, чтобы потом зайти и обнаружить тело. Так что вполне благоразумно было добавить правдоподобия. Кто-нибудь в Грэйнж вполне мог случайно бросить взгляд в окно и потом подтвердить мой рассказ. Только не думал, что это окажетесь вы. Признаться, мне стало не по себе, когда я застал там вас за вашим бойскаутским занятием. А вы еще со столь примечательным упорством никак не оставляли тело в покое.

«Наверное, — подумал Дэлглиш, — тебе так же стало не по себе и когда ты нашел Уилфреда чуть не задохнувшимся насмерть». И тогда, и после смерти Мэгги Джулиус испытывал совершенно неподдельный ужас. Дэлглиш спросил:

— А Холройда столкнули с обрыва по той же причине — чтобы помешать ему говорить?

Джулиус расхохотался.

— Сейчас я вас насмешу. Восхитительная ирония. Я даже не знал, что Мэгги проболталась Холройду, пока прямо не обвинил ее в этом после его смерти. И Дэннис Лернер ничего.не знал. Холройд принялся, по.своему обыкновению, изводить Денниса. Тот более или менее привык к этому, так что просто отодвинулся со своей книжкой подальше. Тогда Холройд перешел к более изощренной пытке. Начал орать на Денниса. Что, мол, скажет Уилфред, когда узнает, что его разлюбимые паломничества — сплошной обман, что сам Тойнтон-Грэйнж от начала и до конца основан на лжи. Велел Деннису получше воспользоваться следующим паломничеством, потому что, мол, оно будет последним. Деннис запаниковал —решил, будто Холройд дознался про наркотики. Даже не помедлил, чтобы спросить себя: а откуда, черт возьми, Холройд мог про них узнать? Потом он говорил мне, что сам не помнит, как вскочил на ноги, снял кресло с тормозов и толкнул его. Но разумеется, именно это он и сделал. Больше там никого не было, а кресло не приземлилось бы так далеко, если бы его не спихнули с немалой силой. Я как раз проходил по пляжу внизу. Вот еще один досадный момент во всей этой истории: мне даже никто не выразил сочувствия за полученную мной психологическую травму, когда Холройд разбился насмерть в каких-то двадцати ярдах от меня. Надеюсь, хоть сейчас-то вы мне посочувствуете.

Дэлглиш осознал, что это убийство, должно быть, оказалось вдвойне выгодным для Джулиуса: оно убирало с дороги Холройда и окончательно отдавало Денниса во власть его нанимателя.

— А пока Лернер бегал за помощью, вы спрятали боковины кресла, да? — спросил он.

— Ярдах в пятидесяти оттуда, в глубокую расщелину между двумя камнями. Тогда это казалось весьма разумным шагом, способным осложнить расследование. Без тормозов никто не скажет точно, что это не несчастный случай. По здравом размышлении я все же пришел к выводу, что следовало ничего не трогать. Все решили бы, будто Холройд покончил с собой. В определенном смысле он именно так и поступил. Во всяком случае, я убедил в этом Денниса.

— И что вы собираетесь делать теперь? — поинтересовался Дэлглиш.

— Пустить вам пулю в голову, спрятать ваше тело в вашей же машине и избавиться от того идругого вместе. Тривиальный метод, но, насколько я понимаю, действенный.

Дэлглиш расхохотался. Он и сам удивился, что смех его; звучит так естественно.

— Вы предполагаете проехать около шестидесяти миль в легко опознаваемом автомобиле с убитым телом коммандера лондонской полиции в багажнике? Причем в его собственном багажнике. Немало моих знакомых в наиболее хорошо охраняемых отделениях Паркхерста и Даремаnote[10] высоко оценят вашу отвагу, хотя вряд ли обрадуются перспективе делить с вами общество. Они народ грубый и нецивилизованный. Не думаю, что вы найдете с ними общий язык.

— Придется рискнуть. Однако вы умрете.

— Безусловно. И вы в глобальном смысле тоже — в тот самый миг, как всадите в меня пулю, если, конечно, не считаете жизнью пожизненное заключение. Даже если вы попытаетесь подделать отпечатки на спусковом крючке, все равно полиция будет знать, что я убит. Я не из тех, кто кончает жизнь самоубийством или едет на машине в глушь леса, а затем пускает пулю в висок. Улик хватит, чтобы порадовать любую лабораторию.

— Если ваше тело найдут. Сколько пройдет времени, прежде чем вас вообще примутся искать? Три недели?

— Зато искать будут не за страх, а за совесть. Если вы можете придумать подходящее место, чтобы спрятать меня и машину, так они и подавно смогут. Не воображайте, будто полицейские ничегоне смыслят в топографических снимках. А как вы намерены вернуться обратно? На поезде из Борнмута или Честерфилда? Автостопом, взяв напрокат велосипед или пешком через ночь? Едва ли вам удастся приехать в Лондон на поезде и сделать вид, будто вы сели в Уорхэме. Станция маленькая, вас здесь хорошо знают. На пути туда или обратно — но вас заметят и запомнят.

— Вы, безусловно, правы, — задумчиво произнес Джулиус, — Значит — обрыв. Вас выудят из моря.

— С пулей в голове? Или вы ждете, что я сам шагну с обрыва, чтобы только вас порадовать? Конечно, можете попробовать столкнуть меня силком, но тогда вам придется подойти ко мне на опасное расстояние — достаточно близкое для драки. Мы примерно одних габаритов. Я так понимаю, в ваши планы не входит, чтобы я утащил вас с собой? Как только они найдут мое тело и пулю — с вами кончено. Помните, след начинается здесь. Меня последний раз видели живым, когда уезжал автобус, и на мысу не осталось никого, кроме нас двоих.

В этот момент они разом услышали стук входной двери. Он разорвал тишину, точно выстрел. А следом в холле раздались тяжелые и уверенные шаги.

— Только крикните, и я убью вас обоих, — быстро предупредил Джулиус. — Встаньте слева от двери.

Шаги доносились уже ближе, неестественно громкие в зловещей тишине. Оба противника затаили дыхание. В дверях показался Филби.

Он сразу же увидел револьвер. Глаза у него расширились, а потом часто-часто заморгали. Филби растерянно переводил взгляд с Джулиуса на Дэлглиша. А когда заговорил, голос его звучал хрипло и виновато. Обратился Филби непосредственно к Дэлглишу, словно извиняющийся за шалости ребенок.

— Уилфред отослал меня обратно пораньше. Дот боялась, не оставила ли включенным газ. — Он снова повернулся к Джулиусу. На этот раз в глазах у него появился неподдельный ужас. — О нет! — проговорил он, и в тот же миг Джулиус выстрелил.