Она выхватила ее у меня и развернула.

— Смотри, она разорвана. Какая в ней польза? Я встала, и она внимательно посмотрела на меня.

— Ты не больна? Ты чем-то напугана?

— Все в порядке. Это только…

— Я знаю: «холодная лихорадка» или, как говорят, «кто-то ходит по твоей могиле».

Вздрогнув, я быстро взяла себя в руки.

— Да, что-то вроде этого, — ответила я.

* * *

Меня мучили воспоминания о маме. Я очень любила ее, и воспоминания о ней готовы были в любой момент прийти мне в голову. Но сейчас они не отпускали меня ни на минуту. Если бы я была внимательнее в свое время, то больше бы замечала. Но мне было тогда только десять лет, и я многого еще не понимала. Если бы я была старше! Если бы мама могла поговорить со мной!

Я вспомнила, как Сенара говорила, что наши слуги знали о нас очень многое, и подумала о Дженнет, которая все еще жила с нами. Она постарела, ведь она почти одного возраста с моей бабушкой. Когда мама умерла, был разговор о том, что Дженнет уедет к бабушке, но она захотела остаться. Она и бабушка прошли вместе многие испытания, и, поскольку мой дедушка сделал Дженнет ребенка, в отношении бабушки к ней всегда была какая-то натянутость, и Дженнет предпочла остаться со мной. Когда мама умерла, она сказала:

— Осталась маленькая Тамсин, и я знаю, госпожа Линнет хотела бы, чтобы я за ней последила.

И она действительно в некотором роде не спускала с меня глаз. За последний год она примирилась с возрастом, как всю жизнь примирялась со всем, что выпадало на ее долю. Возможное появление ребенка в доме — мы каждый день ждали, что услышим о беременности Мелани, — немного оживило Дженнет: если ребенок родится, она хотела бы быть в детской. Однажды она сказала мне:

— Я знала мужчин дюжинами, общение с ними — хорошая вещь, но из этого общения получается самое лучшее, что есть на свете — дети.

Теперь я захотела поговорить с ней о маме. С Дженнет легко было говорить, воспоминания лились из нее потоком:

— С госпожой Линнет одно время не было сладу. У нее хватало смелости не пасовать даже перед отцом, но все-таки в ней недоставало тех бойцовских качеств, которые были у ее матери. Ту называли «кошкой», а капитан даже «дикой кошкой», я сама слышала не раз. Капитан был прямым человеком, другого такого не было. Понимаешь, твоя мама была для него нежданным ребенком, он до умопомрачения хотел сына, а твоя бабушка, казалось, не могла ему родить мальчика, и он давал ей понять это. Госпожа Линнет тоже дала ему понять, что знала об этом, а потом вдруг они полюбили друг друга. Отец стал даже гордиться ею. Он говорил: «Моя девочка Линнет ничуть не хуже сына». А потом она встретила твоего отца, и, когда поехала сюда, я была с ней.

— Она была счастлива здесь, Дженнет?

— Счастлива… Что такое быть счастливой? Большинство людей сейчас счастливо, а в следующую минуту уже печально…

— Ты не такая, Дженнет. Я никого не знала счастливее тебя.

— Я умела быть счастливой. У меня была хорошая жизнь.

Я улыбнулась, я очень любила ее. Не удивляюсь, что и мама тоже ее любила.

— Ты была служанкой мамы?

— О да! Я была послана сюда для этого. Твоя бабушка доверяла мне, хотя и была резка. Она знала, что никто лучше не присмотрит за ее дочкой.

— Почему она думала, что за мамой надо смотреть?

— Ну, знаешь, как это бывает… Молодая новобрачная хочет, чтобы возле нее были знакомые лица.

— Какая она была? В конце жизни, я имею в виду?

Дженнет как бы заглянула в прошлое и нахмурилась:

— Она затаилась как… будто было что-то… Что-то, в чем она не была уверена.

— Она что-нибудь говорила?

— Не мне, но, думаю, был один человек, кому она рассказала бы — это твоя бабушка.

— А почему… не отец?..

— Ну, а если это касалось его?

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю… Но если ее что-то беспокоило в нем, она же не будет с ним разговаривать об этом.

— А почему ее должно было что-то беспокоить в отце?

— Ты знаешь, жены беспокоятся о мужьях, есть причины. Ну, твоя бабушка…

Но я не давала увести себя в сторону.

— Какой она казалась в последние недели, Дженнет? Я чувствовала, что что-то было…

— Она всегда писала… Я не раз ловила ее за этим.

— Ловила ее за этим?

— Так казалось. Она сидела за столом, писала, и, если я входила, она закрывала то, что писала, и потом прятала.

— Она, наверное, писала письма?

— Не думаю, она никогда не посылала много писем. И когда я возвращалась в ее комнату, было пусто, я никогда ничего не замечала, что было странно. Я часто думала, где она прятала это?

— Интересно, что она записывала?

— Я думаю, что это вроде дневника. Люди так иногда делают, они любят все записывать.

— Это интересно! Но где же она держала его?

— Где-то прятала.

И я подумала: «Если мать это делала, значит, было что-то в записях, что нужно прятать?»

Не желая больше обсуждать поступки мамы, я стала говорить с Дженнет о былых днях в Лайон-корте и о капитане Джейке, моем дедушке. Эта тема всегда заставляла Дженнет забыть обо всем другом.

Разговор с Дженнет взволновал меня. Если мама вела дневник и записывала все, что случалось с ней, тогда определенно там есть ключ к разгадке, есть описание того, что она чувствовала в последние недели своей жизни. Я поставила себе целью найти мамин дневник, потому что не могла забыть момент, когда увидела камень на ее могиле. Почему его туда положили? Потому что кто-то знал, что ее смерть не была естественной?

Может быть, недоброжелатель с самого начала хотел положить камень на могилу, но по ошибке положил на могилу моряка? Я спустилась к берегу, где могла спокойно подумать о том, что произошло. Ритмичное движение волн успокаивало. Я взглянула на серые стены замка и сказала себе: «Кто-то там знает, что случилось с мамой». Отец? Он женился через три месяца после ее смерти… Кое-кто говорил, что это слишком уж скоро, но у отца были свои законы, и он не считался с условностями.

Он женился на странной женщине: в ночь Хэллоуина, накануне смерти мамы, она вернулась в замок. Может быть, она и правда — ведьма и наслала на маму смерть? На ее теле не было никаких следов… Как могла она умереть? «Остановка сердца»? Но разве не останавливается сердце всегда, когда умирают, независимо от того, что явилось причиной смерти? Может быть, отец хотел отделаться от мамы, чтобы жениться на мачехе? А мачеха хотела ее смерти, чтобы выйти замуж за отца? Может быть, мама узнала о тайне, которую кто-то в замке хотел скрыть?