— Ты все еще сердишься?

— Мама, ты не права в том, что не рассказала мне о Хэдриане Стоуне, моем отце, и о Френсисе, когда я подрос и мог уже все понимать. Как сейчас, я и раньше бы понял, что ты не могла согласиться на любовную интрижку. Но признать эту давно забытую любовную историю и узнать, что у тебя есть другой отец, согласись, это совершенно разные вещи, которые нельзя даже сравнивать. Неужели ты сама не понимаешь этого?

— Я знаю, что была не права, — еле слышно произнесла Изабель.

— Тогда почему, почему ты мне раньше не говорила об этом? Я могу понять, почему ты не сообщила о сыне Хэдриану Стоуну: в конце концов, он уже не был частью твоей жизни. Но я твой сын. Мне нужно было знать. Для меня было бы огромным облегчением узнать, что Френсис не мой отец.

— Я боялась.

— Чего? Что тайна станет явью для всех? Этого никогда не случится, мама. Я буду ревностно оберегать тебя и твою репутацию.

— Не репутация меня беспокоит, сын, — сказала Изабель, нервно теребя в руках платок.

— Тогда что же? Мое право наследования незыблемо, даже если бы тайна стала достоянием всех. Джонатан сделал тебя наследницей герцогства после смерти Френсиса. Ты вполне законная наследница Клейборо, а я — после тебя. Правда, у меня много двоюродных сестер и братьев, которые с удовольствием оспорили бы мое право на собственность, но их претензии суд рассматривать не станет.

— Я боялась, что ты никогда не простишь меня.

Хэдриан посмотрел на мать и улыбнулся:

— Мама, но ведь это смешно.

— Так ты прощаешь меня? — спросила она с сомнением в голосе.

— Действительно, я был несколько разгневан, но теперь уже все прошло. Ничего в наших отношениях не изменилось. Правда, мне обидно, что ты смогла подумать, будто я стану тебя осуждать, что ты встретила и полюбила человека. Я рад, я, право, рад, что тебе было дано испытать хоть немного счастья за всю жизнь. Бог свидетель, как Френсис старался сделать твою жизнь невыносимой.

Изабель закрыла лицо руками — ей хотелось плакать от свалившейся с груди огромной тяжести. Ей следовало бы знать, что ее замечательный сын никогда не отвернется от нее. Хотя как знать? Хэдриан по натуре очень скрытен и такой блюститель нравов! Он самый благородный из всех, кого она знает. А ее поступок иначе как бесчестным и неблагодарным не назовешь, и любовью его не оправдаешь.

Хэдриан смущенно погладил ее по плечу:

— Не плачь, мама. Прошлое в прошлом, а перед нами будущее.

Изабель слабо улыбнулась.

— Я нанял людей, которые занимаются поисками отца. Один из них уже две недели в Бостоне. Если отец жив и находится там, то он получил мое письмо. Я понимаю, что это было бы слишком хорошо, но не могу не надеяться, что положительный ответ уже в пути, переплывает океан.

Изабель была поражена. Ей следовало бы догадаться, что Хэдриан именно так и поступит, что он немедленно начнет искать отца.

— Я тотчас же извещу тебя, как только получу какие-либо известия.

— Нет, — она энергично покачала головой, — нет, я не хочу знать, жив он или мертв… или женат. Нет.

Хэдриан смотрел на мать удивленно. Сердце Изабель громко билось. Не может быть, чтобы по прошествии стольких лет он все еще был жив, холост и все еще любил ее. Невероятно. Если он счастливо женат, то встреча причинит ей нестерпимую боль, такую же, как известие о его смерти!

— Хорошо, мама, — мягко сказал Хэдриан. И, чтобы изменить тему, предложил ей остаться и поужинать с ним и его молодой женой.

Изабель улыбнулась сквозь слезы. Она хотела было отказаться, так как очень хорошо понимала, что новобрачным нужно чаще быть одним, чтобы разобраться в своих отношениях. Конечно, ей очень хотелось узнать, что происходит между ее сыном и его женой. Но не успела она ответить, как дверь кабинета распахнулась. Изабель и Хэдриан испугались, когда и комнату влетела Николь с круглыми от ужаса глазами.

— Хэдриан!

При виде перепуганной жены в грязных бриджах и сапогах Хэдриана как ветром сдуло с места, он бросился к жене.

Но тут Николь увидела герцогиню, и ее бледное до сих пор лицо вспыхнуло красным пламенем.

— О! Нет! — простонала она.

Хэдриан уже схватил ее и повернул к себе:

— В чем дело? Что случилось? Что с тобой?

Она еще не отдышалась и не могла говорить. Глазами, полными испуга и отчаяния, она смотрела на старую герцогиню, не замечая, что муж трясет ее. Вот уж действительно невезение! Надо же, чтобы в первый свой визит герцогиня-мать застала ее в таком виде! Герцогиня, одетая как конюх!

Хэдриан продолжал ее трясти.

— Николь, так что же все-таки случилось? — говорил он встревоженно.

Она с трудом переключила внимание на мужа.

— Хэдриан! Скорее! Произошел несчастный случай! На старшего конюха набросились бродяги и избили его. Он без сознания. Мне с трудом удалось положить его на коня и привезти в Клейборо. Вудворд послал за доктором, но я так боюсь! — Последние слова прозвучали как рыдание.

Он все еще держал ее за руки.

— А ты не пострадала?

Она отрицательно покачала головой. Хэдриан отпустил ее руки, подошел к матери и попросил:

— Останься с ней, мама.

Николь дрожащими руками прикрыла рот, все еще переживая ужас. Когда они вернулись в Клейборо, О'Генри по-прежнему был без сознания, он лежал на лошади лицом вниз, а Николь вела ее под уздцы. Она боялась, что он умер.

— Пожалуйста, дорогая, глотните вот этого. Это вас успокоит.

Николь вздрогнула от неожиданности. Герцогиня была свидетелем ее неприличных манер и одежды, такой грязной, и это было отвратительным и неприемлемым. Она готова была убежать и расплакаться, но взяла предлагаемый бокал и выпила что-то очень горькое. Герцогиня-мать успокаивающе погладила ее по спине.

Николь не верила своим глазам: герцогиня не осуждала ее, она проявляла к ней участие.

— Как серьезно избит О'Генри?

— Не знаю! — простонала Николь. — И это все из-за меня!

— Я уверена, что вы преувеличиваете, все будет в порядке.

Герцогиня погладила ее по спине:

— Вы не хотели бы рассказать об этом?

Николь понимала, что ей не следует все рассказывать: этот инцидент не для ушей любой леди, тем более не для герцогини, но она взглянула на Изабель и увидела добрые, теплые, понимающие глаза.

— Я настояла на прогулке верхом без сопровождения. Один из бродяг накинулся на меня! Я уверена, что ускакала бы от него, но О'Генри стал стегать его по спине плеткой! Там были и еще двое, они стащили его с седла и стали избивать. Я испугалась, что они его убьют. Я хлестала их плеткой изо всех сил, и, слава Богу, мой конь встал на дыбы. Он ударил копытами их главаря, чуть не затоптал его, и они убежали.