– Допустим, мы на минуту поверили, что тебя не прислал Левински, – Николаев глядел на него с подозрением, но Димкин аргумент насчет ребенка устроил обоих террористов, в чем с самого начала не было сомнений. – И приняли твое предложение. Когда бежим?

– Прямо сейчас! – Димка решительно встал с нар. – Сейчас ночь, темно, дирижабль с корабля вообще не видно, и по палубе идти проще. Все, кто не на вахте, спят. Остальные заняты ремонтом и просто так на палубу не выйдут, там холодно. И у полковника сейчас в командном пункте брифинг, они заняты обсуждением, им точно не до нас. Бежать надо сейчас! Завтра может быть поздно. Вдруг дирижабль утонет, или они сами его отцепят. На эту тему каждый день споры идут!

– Мы согласны! – заявила террористка, не дожидаясь реакции бойфренда, но Димка давно понял, что Николаев делает всё, как она скажет, и главное убедить её, а не его. Она повернулась к Димке спиной, протягивая к нему скованные руки: – Снимай наручники!

– На палубе сниму, – усмехнулся Димка. – Не вы одни мне не доверяете! Я тоже не хочу получить по башке и остаться лежать в камере, пока вы будете использовать мой план! Так что наручники я с вас на корме сниму. Можете на них по тросу ехать, цепи там прочные, выдержат. Сразу предупреждаю: я первый к дирижаблю еду, за мной она, ты – последний!

– Ага, сейчас! – вскинулся Николаев. – Ты что задумал, урод?! Трос обрубить, пока я на нем болтаться буду?!

– Сам ты урод арийский! – окрысился Димка. – Я не хочу, чтобы вы трос обрубили, пока на нем я буду болтаться! От вас всего можно ожидать! Так что я первый спускаюсь, а она – за мной! Я всё равно управлять вашим летающим гробом не умею, а она без тебя не полетит, ведь так? Так что вам ничего не угрожает, а мне нужна страховка!

– Не боишься, что мы тебя ночью прирежем? – язвительно усмехнулся Николаев.

– Боюсь, – не стал отпираться Димка. – Только выбора у меня немного. Абдулла может меня и здесь, на корабле, точно так же ночью зарезать. Выбросят тело за борт и скажут, типа, наверное, сам упал. И всем будет наплевать. Всю жизнь горбатиться на нефтяной платформе я тоже не хочу! А отправиться на ещё какую-нибудь миссию в качестве приманки или пушечного мяса – тем более. Поэтому я сюда и пришел. Вы мне будете обязаны спасением, я за это многого не прошу – один вакцинатор и место в дирижабле. До Москвы добираться придется долго, и сделать это втроем будет легче, чем вдвоем. Ну, так что? Мы договорились, или мне уходить?

– Договорились, сказала же! – Террористка бросила на Николаева недовольный взгляд, и тот сдулся. – Выводи нас отсюда быстрее! Пока болтаем, время идет! Вдруг охрана придет?

– Я ваша охрана, – успокоил её Димка. – Назначен отдельным приказом полковника! Поэтому выходить будете так, как обычно на прогулку идём. Если что, вы нанюхались дыма от сварочного аппарата, вам стало плохо, и я веду вас на палубу, на воздух! Понятно? Теперь выходим!

Димка отпер дверь, и террористы вышли из камеры, выстраиваясь друг за другом. Он пристроился следом, держа в руке пистолет, и повел их по корабельным коридорам. Корабельного персонала в составе ночной вахты было значительно меньше, чем та толпа, что шаталась по кораблю днем, но совсем незамеченными добраться до цели всё-таки не удалось. Повреждения, полученные десантным кораблем в бою с летающими дисками, были слишком многочисленными, ремонтные работы велись круглосуточно, и Димка трижды проходил мимо возящихся с каким-то инструментом матросов. Моряки смотрели на него и Николаева с легко угадывающейся враждебностью, потом буравили взглядом задницу террористки и возвращались к работе. Вопросов никто не задавал, к тому же террористка очень убедительно кашляла и делала вид, что ей душно и не хватает воздуха.

В общем, Димка изрядно перенервничал, но в итоге на палубу выбрались спокойно. На улице было темно и жутко холодно, зато на палубе никого не наблюдалось. Димка провел террористов в обход фонарей и освещенных зон прямо к корме, и через несколько минут ежесекундного ожидания тревоги они добрались до кормы. Здесь освещения не было, и в свете звезд видимость отличалась от нулевой совсем ненамного. Димка подошел к самому борту и нащупал трос, связывающий корабль с дирижаблем. Самого дирижабля не было видно, но трос был натянут, как струна, и уходил вдаль, теряясь в ночи. Димка понял, что для того, чтобы повиснуть на тросе, ему придется фактически шагнуть за борт, и его объял приступ страха. Об этом он как-то не подумал…

– Снимай наручники! – прошипела террористка. – Давай быстрее! Ты на чем поедешь?

– У меня тоже наручники есть… – срывающимся голосом промямлил Димка, шаря по карманам в поисках ключа. Он только сейчас понял, с какой высоты ему предстоит шагнуть в пропасть.

– Да быстрее же! – нервничала она, оглядываясь на освещенные корабельные надстройки. – Чего ты возишься? Володя! Посмотри, там есть, на что встать? За бортом? Я отсюда трос не вижу!

Николаев перегнулся через ограждение и всмотрелся в ночной мрак, оценивая обстановку.

– Там что-то вроде технологического выступа, – оценил он. – Сантиметров десять шириной. Нога уместится, надо только держаться крепче! До троса можно дотянуться, так что всё получится!

Димка наконец-то нашел ключи и принялся дрожащими руками расстегивать на террористке наручники. Ему предстоит перелезать через борт! Стоять над пропастью на одной ноге и тянуться к тросу одной рукой! Там ужасно высоко! Он достал из кармана заранее приготовленные для спуска наручники и нерешительно остановился возле борта.

– Ну?! – поторопил его Николаев. – Чего ты ждешь?! Давай, лезь, пока нас не хватились!

– Я… это… я сейчас… – Димка почувствовал, как дрожат колени. – Наручники только приготовлю.

– Ты их уже приготовил! – Николаев нервно оглянулся в сторону рубки. – Давай, быстрее!

– Он высоты боится! – насмешливо фыркнула террористка. – Что, это тебе не шокером закованных в наручники баб бить, да? Давай, катись уже! Вниз не смотри, сейчас темно, случайно пропасть не увидишь, поэтому не так страшно будет! Представь, что тут полметра высоты, и лезь!

Сказать оказалось гораздо легче, чем сделать, и процесс перелезания через борт дался Димке медленно и ценой огромных нервных потерь. Он чуть не потерял сознание от страха, когда оказался за бортом, в кромешной тьме, стоя на одной ноге. Ладони вспотели, и если бы он заранее не обмотал наручники тряпкой, то точно бы уронил их в воду. Как ему удалось зацепиться за трос, он и сам не помнил. Сознание прояснилось в ту секунду, когда Димка начал скольжение. Вот тогда ему стало по-настоящему страшно. Он мчался через непроглядный мрак на возрастающей скорости, в лицо хлестал ледяной ветер, руки мгновенно окоченели, и пальцы начали терять чувствительность. Он изо всех сил вцепился в кольца наручников и старался не смотреть вниз, туда, откуда слышался плеск волн, почти не видимых в свете редких звезд затянутого хмурой дымкой неба. Спуск оказался слишком долгим, дирижабль всё не появлялся, и Димка запаниковал, чувствуя, как слабеют руки. В результате столкновение с гондолой он едва не пропустил, и оно вышло очень болезненным. Окоченевшие кисти рук не удержали наручники, и Димка с воплем сорвался. Но тут же ударился грудью обо что-то твердое и инстинктивно схватился руками за какую-то скобу. Похоже, ему снова повезло – в этом месте на поверхности гондолы было за что ухватиться. Димка судорожно вскарабкался на крышу, упал на спину и попытался дыханием отогреть негнущиеся пальцы рук. Сквозь шелест слабых волн послышался шорох скользящих по канату наручников, раздался глухой удар, сопровождающийся сдавленным женским возгласом, и к Димке подползла террористка.