Вот тогда-то и открываются у нас многочисленные кондитерские мастерские, а потом уже и массовые «промышленные» производства конфет.

Говорят, еще в начале XIX века в городах и весях на званых приемах, обедах и ужинах считалось совсем незазорным, если какая-нибудь богатая и роскошно одетая дама стащит со стола конфетку и спрячет ее в ридикюль. Такое «непристойное» поведение объяснялось просто: конфета была изделием редким, искушающим. Так что общество прощало такие проступки.

Естественно, примером качества была кондитерская Императорского двора. Здесь действительно делали уникальные и «штучные» изделия. Собственно во всех аристократических домах после званого обеда накрывался десертный стол. Назывался он «сахарный партер». Даже архитектор Растрелли причастен к конструированию таких «столов», которые по сути своей являлись целыми пирамидами и сахарными этажерками. По его эскизам создавались такие вазы, мечи, букеты – вся эта архитектура «малых форм». Все они были из шоколада, марципанов, мастики, карамели.

Карамельные корзины. Рисунок из книги Н.Н. Маслова. Кондитер. 1910 г.

Надо признать, что отечественные мастера добились удивительной искусности в производстве карамельных цветов. Целые каскады этих сладостей спускались с самого верха чуть ли не до полу. Там были деревья, украшенные марципановыми фруктами. Настоящая роскошь. Но ведь не пропадать же ей! Вот почему было принято после приема разбирать всю ее на «царские гостинцы». В бюджете императорского двора уже со времен Александра I была соответствующая статья на эти подарки.

Граф Соллогуб вспоминал, как в детстве он ждал бабушку с этих балов. «Когда она ездила в Павловск на придворный обед, весь дом ожидал нетерпеливо ее возвращения»[248]. Как подъезжал к подъезду «грузный рыдван», из нее выходила утомленная балом бабушка – кавалерственная дама Е.А.Архарова, вдова генерала от инфантерии И.П.Архарова. Впереди же нее по лестнице поднимался слуга, который нес два огромных блюда, наполненных марципанами, сахарными сухариками, пряничками, пирожными, конфетами. А все потому, что бабушка после бала, не стесняясь, при помощи соседей наполняла эти блюда с общего стола и везла домой. Кивера, карманы, дамские сумочки – все было полно этими гостинцами. Конфеты придворной кондитерской нравились детям, да и не одним им только. Ведь потом всем в барском доме – от малышей и до кухарки – доставались эти сладости.

Массовое производство конфет использовало сахарный сироп с добавлением шоколада, яиц, молока, фруктов. В Европе они появились раньше. В 1659 году французский кондитер Давид Шелли открыл в Париже свою фабрику и начал изготавливать изделия, весьма похожие на современные конфеты.

Другим человеком, внесшим вклад в конфетную индустрию, стал… Томас Эдисон. Талантливый инженер, похоже, не обошел своим вниманием ни одну из множества отраслей науки и промышленности. Кондитеры же обязаны ему изобретением парафинированной бумаги, до сих пор служащей для конфетной обертки.

Нуга, марципаны, пирожное и шоколадные конфеты – все эти виды «новых» сладостей производилось у нас еще в начале XIX века. Но уже с середины столетия меняют свою историческую форму известные нам леденцы. И помимо «леденцов на палочке», они начинают продаваться и в металлических коробках. Открывателем этой эры стала фабрика Ландрин. Официальная версия гласит, что фабрику основал в 1848 году предприниматель Георг (Жорж) Ландрин. Именно тогда он открыл на Петергофском шоссе свою мастерскую по производству леденцовой карамели. Позднее в мастерской стали производить шоколад и бисквит.

Укладка в коробки шоколадных конфет на фабрике (1890-е гг)

Впрочем, есть и альтернативная история. В книге «Москва и москвичи» Владимир Гиляровский приводит сведения о происхождении слова «ландрин», которые рассказывал ему известный московский булочник Филиппов:

«– Вот хоть взять конфеты, которые “ландрин” зовут… Кто Ландрин? Что монпансье? Прежде это монпансье наши у французов выучились делать, только продавали их в бумажках завернутые во всех кондитерских… А тут вон Ландрин… Тоже слово будто заморское, что и надо для торговли, а вышло дело очень просто.

На кондитерскую Григория Ефимовича Елисеева это монпансье работал кустарь Федя. Каждое утро, бывало, несет ему лоток монпансье, – он по-особому его делал, – половинка беленькая и красненькая, пестренькая, кроме него никто так делать не умел, и в бумажках. После именин, что ли, с похмелья, вскочил он товар Елисееву нести.

Видит, лоток накрытый приготовлен стоит. Схватил и бежит, чтобы не опоздать. Приносит. Елисеев развязал лоток и закричал на него:

– Что ты принес? Что?.. Увидал Федя, что забыл завернуть конфеты в бумажки, схватил лоток, побежал. Устал, присел на тумбу около гимназии женской… Бегут гимназистки, одна, другая:

– Почем конфеты? Он не понимает. – По две копейки возьмешь? Дай пяток. Сует одна гривенник… За ней другая… Тот берёт деньги и сообразил, что выгодно. Потом их выбежало много, раскупили лоток и говорят:

– Ты завтра приходи во двор, к 12 часам, к перемене… Как тебя зовут?

Монпансье Ландрин. Музей русского десерта. Фото авторов

– Фёдором, по фамилии Ландрин. Подсчитал барыши – выгоднее, чем Елисееву продавать, да и бумажки золотые в барышах. На другой день опять принес в гимназию.

– Ландрин пришел! Начал торговать сперва вразнос, потом по местам, а там и фабрику открыл. Стали эти конфеты называться “ландрин” – слово показалось французским… ландрин да ландрин! А он сам новгородский мужик и фамилию получил от речки Ландры, на которой его деревня стоит».

Версия, рассказанная Гиляровским, возможно лишь исторический курьез, не имеющая особых подтверждений. Но, как любопытная иллюстрация, этот текст явно достоин упоминания. Между тем, конфетная и шоколадная промышленность России к концу XIX века процветала. А в 1913 году в стране насчитывалось 142 кондитерских предприятия с 17 405 рабочими, выработавшими 70,1 тыс. тонн различных кондитерских изделий. Общий их выпуск, включая и мелкое кустарное производство, составил 125 тыс. тонн. Продукция российских компаний занимала призовые места на всемирных выставках, поставлялась по всей Европе.

Кулинарная выставка в гостинице «Астория». Санкт-Петербург. 1910-е гг.