— Слушай, да всё не так было! Я сначала в МИТРО училась. В Москве. А в прошлом декабре слухи пошли, что у них аккредитацию отберут. Тогда домой и вернулась. Сессию сдала, представляешь? А в июле отобрали у них.

— Слушай, а за что отобрали-то? Там же звёзды преподавали.

— Слушай, звёзды там только звездили. А учили нас профессиональные неудачники. Те, кто ушли из профессии так давно, что забыли профессию, а профессия забыла их. Нас в поле не выпускали, мы репортажи писать так и не начали! Зато становление журналистики в США в XX веке и интервью на телевидении как жанр на примере США, радио в США тёрли весь семестр!

За ручку, как маленькую девочку, напарник волок Лену сквозь шеренги и ряды молодых, жадных, голодных до правды без вымысла и инвентарного номера. А она под защитой его цепкого взгляда и атомной реакции сорвалась в собственные грустные мысли. Ведь когда-то и она так же, студенткой, шла на баррикады. Как в 1905? Нет, нет, наша правда правильнее. Так же и нынче влюблённые юноши думают, что в 1905 и 1991 их предки заблуждались. Но прабабушки вытащили на своих плечах Троцкого, а Лена и её сверстники — Ельцина. «Да ты что, не понимаешь?.. Они преступники!» — кричала тыча в телевизионный экран пальцем студентка Лена, доказывая кому-то из родных правоту момента. Где-то в альбоме хранится её чёрно-белая фотография того грозового года, когда ещё в марте она улыбалась на фоне плаката «КПСС — виновница голодовки шахтёров». А несли тот плакат то ли инженеры, то ли поэты. Похмелье наступило потом. Когда страну разгрызли по кускам. А в Госкомимуществе отдельные кабинеты занимали вербовщики из западного полушария. Тогда, почти четверть века назад, на курсы для журналистов, освещающих экономические темы, была отправлена и корреспондент Радио «Страна» Елена Кочетова. Её соседей «по парте», научив, как заказчику надо правильно рассказывать о стране России, рекрутировали на службу ему тут же. Позже многие её соученики исправно слесарили в либеральных изданиях. Лену соблазнять перестали почти сразу, увидев насмешку в голубых глазах. У неё был иммунитет. Благодаря детству на Чистых Прудах, воспитанию, что дали родители — ведущие инженеры, и спортивные лагеря Московского авиационного института. И ещё знание того, как устроен часовой механизм истории… Дети, дети-дети, они же дети, ох, бедные дети! Снова вы тащите на своих плечах во власть политических авантюристов, а взрослые ничего не могут вам втолковать о собственных трагических заблуждениях. Детям, что считают себя взрослыми, не миновать протестной моды. Неужели седина на висках необходима, чтобы понять: революция и баррикады — это смертельно опасная мода. И как любая мода — это спектакль и бизнес-план с расходным реквизитом, массовкой и благими намерениями лозунгов, которыми, как известно, выстлан путь в ад. Мяу, Изнаур!.. Где твоё знаменитое «мяу»?

— Знаешь, а ведь они правы, — сказала Лена неожиданно, — студентам не догмы надо вколачивать, а учить их думать, анализировать и принимать решения. По любой специальности. Вот, если бы тебе не рукопашный бой преподавали, а заставили бы переписывать устав караульной службы?

Михаил быстро оглянулся на неё, но ничего не успел ответить. В толпе раздался душераздирающий визг, и вперёд перед расслабленными физиками и лириками выдвинулись крепкие парни без следа сданных зачётов на лицах. В воздухе что-то просвистело, затем пахнуло новогодними петардами. Дико завыла сирена скорой помощи. Толпа, тяжко вздохнув, колыхнулась влево к вокзалу, словно огромная стая сельди. Бегом, боком, чуть не ползком, почти поперёк общему движению, напарники вывинтились из массы людей, выйдя на Литовский проспект. Вошли в первую попавшуюся открытую дверь, что оказалась обувной лавочкой. Только там удалось отдышаться. Получив от какой-то запаниковавшей девицы локтем под рёбра, Лена тихо материлась.

— Ну что, цела? Вздохни глубже… Ничего, острой боли нет? Тогда это ушиб, через неделю синяка не останется, — разведчик усадил её на кожаный пуфик. — Лен… Ситуация очень серьёзная, сама видишь. Хочешь — не верь. Но всё это полыхнуло с той же спички, что за нас взялась. Ответь мне честно только на три вопроса. Можешь односложно. Да или нет. Прошу. Это важно.

Лена кивнула и стащила с себя кроссовок, чтобы обмануть продавцов.

— Чтобы всё это кончилось, надо найти ключ. Ты согласна с этим?

— Да, согласна, — на её лице отразились и покорность, и решимость.

— Ты знаешь, как найти ключ? Ты знаешь, что делаешь?

— Знаю. Но гарантировать не могу, — сардоническая усмешка.

— У тебя есть, где спрятаться вместе с ключом на время?

— Есть. Но туда я пойду одна. На время. — совсем тихо, совсем грустно.

— Отлично. Тогда давай ставить задачу. Рассказывай, куда рвём когти. В кафе, где отравили твоего однокурсника, ты оставила путеводитель. Думаю, что нас сейчас вылавливают на Балтийском вокзале или в конечном пункте. Лет уже пятнадцать Иван-город входит в пограничную зону. Электричка туда придёт вечером, 147 километров всё-таки. Предлагаю ехать по Таллинскому шоссе. На Обводном канале есть автовокзал, но это опасно. Засекут.

— Нам туда не надо, — сказала Лена, любуясь безвкусной босоножкой, — девушка, принесите правую! По-моему, всё-таки жмёт. А ты как думаешь? В Иван-городе ловить нечего. Нарвские водопады — это очень красиво. Первое оборонительное сооружение с регулярным прямоугольным планом и десятью башнями — обманка. Миш, эта крепость все войны пережила, про неё в кино фраза была, помнишь, шведский посол волость требовал? Иван Великий не идиот был, хранить сокровище у стратегического противника под носом. Не едем мы в Эстонию! А на счёт электрички идея отличная. С документами нам в кассу соваться нельзя, раз мы в бегах. Бонни и Клайд, блин… А что твои коллеги, не собираются прикрывать двух агентов?

— Леночка!.. — он уселся перед агентом Гречанкой на корточки и стал помогать ей расстёгивать идиотскую пряжку на босоножке. — Сегодня наша задача выпасть из поля зрения всех служб. Как повернутся события — никто не знает. Депутат Мартынов срочно вылетели в Рим. Тоже страхуется. Какие резервы задействовал второй фигурант — пока не известно. Ему нужна ты. В случае успеха поиска ключа в живых он тебя не оставит, можешь об этом не мечтать. Свидетели ему ни к чему. Ты ведь ему объявила цену, так?

— Объявила. Но без связи вряд ли узнаю, что он готов её заплатить. Для начала, Миша, нам нужна связь! Второй вопрос. Мы сможем к завтрашнему утру оказаться в Москве рядом с гостиницей «Космос», если не на поезде?

Скоро сказка сказывается. Сим-карта для мобильного телефона была куплена у азиатского коробейника тут же, на площади перед Московским вокзалом. Интеллигентный спокойный питерский архитектор Андрей Палин вошёл в положение приятельницы по туристической интернет-тусовке, очень быстро приехал в кафе на Невском. Заплатил своей карточкой и за путёвки в Ярославль и Ростов Великий, забронированные тут же, благодаря WI-FI для клиентов. Взамен он получил ослепительную серию её улыбок и наличные. За авиационные билеты Лена заплатила со своего смартфона своей кредиткой за пять минут до прихода «скорой финансовой помощи». Каковы бы ни были административные ресурсы стратегического противника, распылить его силы в Питере на Нарвское направление, а в Москве — на бардак Домодедова, было изящным оперативным решением. Ещё через полчаса чёрный мотоцикл взял курс на трассу А-118. Над его задней фарой красовался питерский номер. До столицы оставалось 706 километров пути и девять часов нервотрёпки. Малая Вишера, Окуловка, крепкий сладкий сон за 1320 рублей, отданных за билеты на электричку, перестук колёс и вопли разносчиков мороженого и газет. Это всё могло бы быть в мирной студенческой жизни. Но не теперь.