Сопоставление этих данных с еврейскими источниками показывает, что подозрения вице-губернатора были не совсем беспочвенны. В 1823 г. ребе Йехошуа-Гешель выступил с воззванием ко всему еврейскому населению империи, хасидам и миснагидам: «Братья, сыны Израиля, разве не слышны вам ропот и рыдание народа обо всех бедствиях его, что приходят и трогают тело и душу?! Вы, главы дома Израиля, те, кто в городах, и те, кто в деревнях, и все имеющие уши, чтобы слышать!»[1040] Далее он упоминал полученные им от депутатов известия о готовящихся правительством репрессивных мерах по отношению к евреям («Тяжело поверить, что наш милосердный и праведный государь творит такое»). Однако, по мнению цадика, в конечном счете в сложившейся ситуации виноваты не император и не его министры («не от них идет это зло»), а прегрешения представителей еврейской верхушки, прогневавшие Бога, который позволил нееврейской власти творить зло над евреями, «поэтому следует нам бросить все и пробудиться к полному раскаянию, ибо из-за многих наших грехов нет управления и силы в наших руках»[1041]. Далее цадик цитировал библейский стих, описывающий страдания евреев в египетском рабстве, и таким образом уподоблял Российскую империю Египту[1042], в еврейской традиции отождествлявшемуся с крайней степенью угнетения, а современную ему ситуацию – с той, которую, по Библии, переживали евреи перед приходом Моисея. Цадик предлагал наложить на все общины пост (по понедельникам и четвергам), «чтобы дать нам сострадание и милость в глазах господина нашего царя и всех вельмож и советников его»[1043]. Помимо традиционной склонности искать причину всех бедствий (гзейрот) в прегрешениях самих же евреев, а не вне еврейской среды, в данном воззвании примечательно выражение «из-за многих наших грехов нет управления и силы в наших руках», вероятно, намекающее на неудачу, которую потерпели различные еврейские представители в попытках добиться повышения статуса евреев[1044].

Константин Павлович ответил на упомянутый выше рапорт подольского вице-губернатора суровым выговором[1045] и запретил конфискацию документов у цадика, дабы не «тревожить весь народ»[1046], 8 апреля 1824 г. он уже объявил дальнейшее расследование «ненужным»[1047]. Однако секретное полицейское наблюдение за всеми подозреваемыми было, по распоряжению великого князя, продолжено[1048]. Следствие, таким образом, не было прекращено, и депутаты остались «в сильном подозрении» как зачинщики и организаторы беспорядков в еврейской среде и, потенциально, виновники еврейского бунта («буйства»).

15 мая 1824 г. было расформировано Министерство духовных дел и народного просвещения. Еврейские дела вновь перешли в ведение департамента духовных дел иностранных исповеданий при Министерстве внутренних дел, а пост главноуправляющего этим департаментом, а также министра народного просвещения занял А.С. Шишков. Примечательно, что расформирование объединенного министерства не сопровождалось упразднением еврейской депутации, хотя формально она входила в его состав. В событиях, связанных с отставкой Голицына почти со всех занимавшихся им постов, противниками министра – А.А. Аракчеевым, М.Л. Магницким, А.С. Шишковым, митрополитом Серафимом и архимандритом Фотием – ни разу не использовалась «еврейская карта». Гораздо более веским доводом против Голицына казалось, например, обвинение князя в подготовке политического переворота или в участии в «заговоре иллюминатов». Само отсутствие еврейского сюжета в разнообразных доносах на Голицына указывает на скромную роль евреев в российском общественном дискурсе того времени[1049]. Рутинная канцелярская работа, какой, видимо, казалась со стороны коммуникация министра духовных дел с еврейскими депутатами, не представляла для «общества» особого интереса.