– …Нет, вы ошибаетесь, др-руг дор-рогой… жили на планете др-ругой…

И снова Марк Анатольевич нетерпеливо поднялся и нервно закрыл дверь, и снова звякнуло стекло… но через несколько секунд она со скрипом вновь отворилась… И он снова вставал и захлопывал со злостью, остервенением, и уже даже казалось, что не песню он хочет заткнуть, а говорившего Сергея.

Между тем Сергей рассказывал о театре уродов и опасности, которая угрожает всем попавшим в круг, очерченный Петрушкой. Но сегодня вечером в их руках будет портрет злодея, и тогда откроются новые возможности для поиска. Но пока что, где его искать, неизвестно.

– …Сегодня пол-лная луна, как пленная цар-ревна… – продолжал незатыкаемый Вертинский.

Марк Анатольевич встал и в последний раз громко хлопнул дверью.

– Тебе не кажется, что все это похоже на сказку? – вдруг сказал Марк Анатольевич, остановившись у двери и уперев длинные руки в бока.

– Я тоже хотел бы так думать. Но те два покойника вид имели совсем не сказочный. Да и меня, честно говоря, два раза хотели убить, что характерно…

– Илью тоже наверняка этот псих украл, – от себя добавила Карина.

– Ну псих или не псих, это еще вопрос… – как-то двусмысленно сказал Марк Анатольевич, сверкнув на Карину глазами. – Подождите минуточку, сейчас я вернусь, – чаю попьем, – и я вам выскажу на этот счет свои соображения.

Марк Анатольевич удалился в комнату, плотно прикрыв за собой дверь, но она, мерзко скрипя, открылась вновь… И вновь слышался голос Вертинского, поющего о любви.

– Сергуня! – шепотом, наклонившись к столу, зашептала Карина. – Пойдем отсюда, а?! Слышишь, я его боюсь. Сергуня, у меня прямо мурашки по телу…

Карина действительно была бледна, руки ее мелко вздрагивали.

– Да ты что, – пожал плечами Сергей. Он не разделял, не понимал неосознанного, животного страха Карины. – Это же друг отца…

Вдруг что-то слабо пискнуло, словно неаккуратно сняли с пластинки иглу, вслед за чем музыка смолкла, что-то хлопнуло, похоже на дверь, и стало тихо.

– Вон, слышал?!

– Что слышал? – Сергей прислушался, где-то тикали ходики, на улице взвизгнули тормоза автомобиля…

– Он же говорил, что один в доме, а кто тогда музыку включал? Пойдем, а? Дома чаю попьем…

– Неудобно, сейчас посидим еще немного и пойдем… ну что ты, как маленькая?!

Сергей от досады и непонимания встал и отошел от стола к окну. Он всегда не любил дамские капризы, как правило, ни на чем не основанные. Вот просто что-нибудь вдруг не понравилось, так она готова нарушить законы приличия… некоторые называли это, правда, интуицией, но это просто блажь.

Сергей остановился у окна и, отогнув тюлевую занавеску, стал смотреть на улицу.

– Ну, Сергуня, ну поехали домой… – продолжала канючить неуемная Карина.

Сергей, не отвечая, бессмысленно смотрел на улицу. Четверо ребятишек с палками шли мимо дома, какой-то пузатый человек в свитере протирал стекла автомобиля от нападавшего мокрого снега… Сергей хотел отойти и уже отвернулся от окна, но, на мгновение застыв, словно вспомнив что-то, поразившее его, медленно, как бы боясь спугнуть образ, снова повернулся к окну.

– Это же он… Это же он и есть!.. – прошептал Сергей, глядя в окно.

– Ну вот, сейчас чайку попьем, – вошел повеселевший вдруг Марк Анатольевич.

При его появлении Карина вся сжалась. Марк Анатольевич направился к плите.

– Марк Анатольевич. Можно вас на минутку, – попросил Сергей.

– Да, дружочек, – он подошел к Сергею.

– Скажите, Марк Анатольевич, что это за человек у машины возится? Вон, видите?! – Сергей указал в окно.

– Это сосед мой Гриша, он в доме напротив живет. Вон в этом. Странный, очень странный человек…

– А машина! Машина эта его?

– Да его, конечно. А что такое?

– Карина, быстро за мной! – приказал Сергей, сделав несколько торопливых шагов к двери.

Карина радостно сорвалась с места.

– Да что такое?! Что случилось?! – воскликнул Марк Анатольевич, разведя руками.

– Извините! Извините, Марк Анатольевич. Но нам нужно спешить. Я потом все объясню…

Сначала Карина, потом Сергей выскочили из дома. Автомобиль с толстяком уже мчался в сторону города.

– Быстро, в машину! – приказал он Карине, сел за руль и рванул с места…

Фиолетовый, облезлый «жигуленок» скоро нагнали. Водитель, не чувствуя опасности, никуда не спешил. Теперь, когда убийца был перед ними, Сергей тоже не спешил.

– Хорошо, конечно, что мы от этого… бр-р! Марка… Анатольевича уехали. Только объясни, отчего такая спешка? – поинтересовалась Карина, плюнув в окно.

Когда ей кто-нибудь уж очень не нравился, она всегда почему-то старалась отплеваться.

– Все, дорогая моя, очень просто, – при слове «дорогая» Карина как-то странно глянула на Сергея. – Видишь этот облупившийся паршивый «жигуленок»?

– Ну.

– Так вот. в нем, похоже, и сидит тот, кто нам с тобой нужен до зареза. Это и есть хозяин автомобиля, увезшего Илью, да и вообще наследившего своими шинами во многих местах, где после него, что характерно, появлялись покойники.

– Давай остановим его, дадим в пах – пусть рассказывает, где Илюху закопал.

– Так тоже нельзя, он может и не признаться. Давай-ка последим за ним для начала.

С Таллинского шоссе фиолетовые «жигули» свернули на проспект Ветеранов и гнали до Комсомольской площади, потом, свернув с крупных магистралей, вихляли по улочкам. Иногда Сергею казалось, что водитель «жигуленка» заметил слежку; и он старался отстать и не мозолить глаза, в то же время опасаясь утерять злодея из виду. Сергей находился в возбужденно-радостном самочувствии. Всегда ровный и невозмутимый характер его сейчас изменил правилу. Ведь перед ним был убийца его отца, похититель его друга…

– Слушай, а чего ты у Марка Анатольевича испугалась?

– А хрен его знает, – честно призналась Карина, пожав плечами. – Чего-то испугалась, как дура. Я вот и сама сейчас думаю. Что на меня нашло?

– Он вроде мужик добродушный. По-моему, просто обиженный жизнью.

– Да, может быть, и добродушный… – с сомнением проговорила Карина.

Сергей, притормозив, подрулил к поребрику, увидел, что фиолетовые «жигули» остановились у какого-то здания административного назначения.

Пузан вышел из машины.

– Меня он видел, – сказал Сергей. – Мне не стоит к нему близко подходить, он может что-нибудь заподозрить.

– Ну я сейчас!