Ярость Руфи еще не улеглась; и мгновенно ее руки взметнулись, из кончиков пальцев заструился белый огонь. Демон завизжал и сгорел. Под жаром гнева Руфи обличие Каритаса пошло серыми пятнами, оделось чешуей, а тварь внутри забилась в судорогах и издохла.

Смрад тления заполнил комнату, и Руфь пошатнулась. Всюду вокруг нее возникли открытые окна, и свежий ветер очистил воздух. Она ощутила присутствие Пендаррика, и секунду спустя увидела царя в черной тунике с единственной серебряной звездой на плече.

— Вижу, вы научились убивать, госпожа.

Руфь села, устремив взгляд на свои руки.

— Это было инстинктивное действие.

— Как у Шэнноу?

— На этот раз я не нуждаюсь в наставлениях.

— Эта тварь не была Каритасом. Ее вырвала из каких‑то врат великая сила, и у вас не было иного выбора, кроме как убить ее. Это не противоречит тому, чем являетесь вы, Руфь.

Она улыбнулась и покачала головой.

— Обладай я истинным мужеством моей веры, я бы позволила ей убить меня.

— Может быть. Но тогда победа осталась бы за злом.

— Зачем вы здесь, Пендаррик?

— Только чтобы помочь вам, госпожа. Мое могущество в этом мире исчерпывается словами. Возможно, кара за хаос, который в мое время я обрушил на мир. Но у вас есть сила, и вы должны применить ее.

— Больше я не стану убивать. Никого и никогда.

— Выбор принадлежит вам. Но вы можете положить конец мечтам Аваддона, ни у кого не отнимая жизни. Сипстрасси действуют двояко: используют силу и впитывают силу. Необходимо с этим покончить.

— Как?

— Вы можете найти путь, Руфь. Но важно, чтобы нашли его вы сами.

— Я не нуждаюсь в загадках.

— Пора узнать, кто ваш враг. Найдите его — и найдете ответ.

— Почему вы просто не скажете мне, кто он?

— Ответ вам известен, госпожа. Точно так же, как с вашими учениками. Вы ведь не берете ребенка и не наделяете его силой, способной управлять судьбами миров. Вы направляете его, побуждаете взрослеть, самому искать ответы, развивать свои таланты.

— Но я же не ученица.

— Неужели, Руфь? Доверьтесь мне.

— Если я уничтожу моих врагов, весь труд моей жизни пропадет впустую. Все, во что я верила, чему учила других, окажется ничем и ложью.

— Согласен, — сказал Пендаррик мягко. — Но лишь в том случае, если вы убьете своих врагов. Есть и другой путь восстановить гармонию, Руфь, пусть всего лишь гармонию джунглей.

— И я могу достигнуть этого ценой собственной смерти?

— Все зависит от того, какую смерть вы изберете.

Руфь низко опустила голову.

— Оставьте меня одну, Пендаррик, мне надо подумать о многом.

Льюис вернулся в туннель, вызвал лифт и вошел в него. На шестнадцатом ярусе он вышел в широкий коридор. Проходя мимо жилых комнат, он увидел Амазигу Арчер. Она играла со своим сыном Люком и помахала ему. Он помахал в ответ и ускорил шаг. У него пока не находилось слов, чтобы сообщить ей, что Шэнноу ускакал. А с ним и возможность узнать о последних минутах ее мужа.

Он приблизился к Контрольной рубке и остановился перед стальной дверью. Через несколько секунд она открылась, и Льюис вошел.

— Вы меня вызывали, сэр? — спросил он Саренто.

Великан рассматривал какие‑то чертежи и рассеянно кивнул, указав рукой на стул. Льюис сел.

— Ты знаешь, что это? — спросил Саренто и протянул ему чертежи.

— Нет, сэр, — ответил Льюис, быстро их просмотрев.

— Подлинные данные Ковчега. Через трое суток он отправится в плавание.

— Не понимаю, сэр.

— Нас ожидает гигантский прилив мощи, Льюис! С ее помощью я, чтобы отпраздновать Возрождение, на двенадцать часов верну Ковчегу его первозданность.

— Это потребует колоссальной мощи, — сказал Льюис.

— Верно. Но сейчас у нас на двести процентов больше энергии, чем месяц назад, и она продолжает ежечасно увеличиваться. Корабль послужит последней проверкой. После этого мы начнем восстанавливать мир, Льюис. Только подумай! Лондон, Париж, Рим — один за другим восстают из праха Падения. Вся технология старого мира возрождается в новом без повторения былых ошибок.

— Фантастика, сэр! Но откуда поступает энергия?

— Прежде, чем я отвечу, позволь задать тебе один вопрос: что ты думаешь о Шэнноу?

— Он мне понравился. Сильный человек. Требовалось немалое мужество, чтобы спасти Арчера из Замка‑на‑Руднике.

— О да! — сказал Саренто, откидываясь на спинку кресла. Его золотистая кожа словно светилась, глаза блестели. — Я восхищаюсь им, не сомневайся. И надеялся спасти ему жизнь, использовав его. Но он не пожелал.

— Он ведь еще может достигнуть своей цели. Я не хотел бы, чтобы он охотился за мной!

— Не достигнет. Я предупредил зелотов, и они уже сейчас окружают его.

— Но почему, сэр?

— Льюис, ты прекрасный солдат, прирожденный исполнитель, прекрасный человек. Но ты не имеешь касательства к политике. На тебя не возложена обязанность обеспечить выживание погибшей расы. Когда двести шестьдесят лет назад я стал вождем, много ли вокруг тебя было этого… э… колдовства? Мы жили в пещерах под Ковчегом, мы добывали пищу охотой и пахали землю наподобие южных поселений. Но я дал Хранителям Возрождение. Я дал им цель — и долгую жизнь, о чем тоже не следует забывать.

— Но при чем тут Шэнноу?

— Терпение, Льюис. Арчер показал путь, расшифровывая атлантидские хроники. Сипстрасси были силой, чистой магией. Но мощь Камней скоро истощилась. Так каким же образом атланты воздвигали свои сказочные постройки? Не с помощью же камешков, осколков, обломочков? Нет, они владели исходным Камнем, Материнским Камнем. Двенадцать лет я искал в горах, вел раскопки в недрах глубоких пещер. И я нашел его, Льюис! Восемьдесят тонн чистейшего Сипстрасси в одной глыбе. Это была великая тайна атлантидских царей, и они окружили его под землей кольцом из вертикальных монолитов, а сам Камень служил им алтарем. Пендаррик, последний из их царей, отрубил от него кусок и с помощью этого обломка создал империю. Но мы пойдем дальше. Мы используем его целиком. А теперь ответ на твой вопрос. При чем тут Шэнноу? — Саренто встал, придавливая своим ростом сидящего Льюиса. — Он намерен, правда, сам того не зная, лишить Материнский Камень поступающей в него силы.

— И он способен осуществить это?

— Мы этого не узнаем. — Саренто пожал плечами. — Еще несколько часов, и он погибнет.

— Я уже спрашивал вас, откуда поступает эта сила? — повторил Льюис.