Шхерт развернулся и пошёл от краппа по эстакаде. Мет тоже вышел на эстакаду и направился за ним. Позади раздался шелест. Он оглянулся — дверь краппа была закрыта. Мет повернулся к шхерту, пытаясь изобразить на лице гримасу удивления, но вспыхнувшая в правой щеке боль, заставила его изменить гримасу.

— Ты остаешься со мной? — всё же задал он интересующий его вопрос шхерту в спину.

Шхерт остановился и оглянулся, его лицо вытянулось и Мет понял, что сказал недопустимую фразу. Пытаясь как-то реабилитироваться, он решил переменить тему разговора.

— Что у меня с лицом? Мне трудно говорить.

— Сам увидишь, когда посмотришь на себя в любое голо. Видать ты здорово досадил Зотторосу, если он так тебя отделал. С таким лицом только прохожих вечером пугать, — шхерт издал какой-то звук, похожий на хмыканье.

Мет попытался провести рукой по правой щеке, но едва дотронулся до неё, как его пронзила острая боль.

— Пошли! — шхерт кивнул головой в сторону дома, напротив которого они стояли и возобновил к нему свой путь.

Мет пошёл за ним. Видимо шхерт знал где живет Кюйт Фризз и потому шёл впереди не оглядываясь. Это было кстати, так как Мет совершенно не представлял, куда нужно идти.

Внутри дома шхерт поднялся по лестнице на два уровня и остановившись около одной из стен, кивнул головой в её сторону.

— Дальше сам. Советую обратиться в реабилитационный центр, иначе проблем не оберёшься. Климат тут, совсем дрянь, — шагнув в сторону, он развернулся и быстро пошёл в ту сторону, откуда пришёл.

Мет повернулся к стене и принялся её внимательно изучать.

Собственно, ничего оригинально шхертами придумано не было: на уровне его плеча в стене была пластинка, подсвеченная зелёным цветом на которой более ярким цветом выделялась строка незнакомых символов, которые были совершенно не похожи на знаки письма из летательных аппаратов хорралов. Мет состроил гримасу досады, но вспыхнувшая боль, заставила тут же погасить её. Крутанув головой по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, Мет вошел в информационное поле Кюйта Фризза.

* * *

«Наст, сорок восемь», — вскоре прочел он строку символов.

Молча хмыкнув, он дотронулся до пластинки правой рукой: в стене мгновенно появился дверной проём, за которым вспыхнул яркий свет. Мет шагнул в проём и сделав несколько шагов, оглянулся, проема уже не было. Он разбросил по стене своё поле: энергополе двери ощущалось превосходно и насколько он мог судить, никем не контролировалось. Дёрнув плечами, он принялся осматривать жилище Фризза.

Квартира была небольшой и состояла всего из двух комнат, среднего размера и санационной, в которой висело голографическое зеркало. Мет взглянул на себя и попытался усмехнуться, но вспыхнувшая боль заставила его погасить гримасу — через всю правую часть лица шла яркая красная вспученная полоса.

«Удивительно, как остался цел глаз. Чуть левее и нос, непременно, оказался бы сломанным», — мелькнули у него грустные мысли.

Чувствовал он себя уставшим и решил немного взбодриться прохладным душем, но решив вначале проверить его работу, тронул кран.

— В действии отказано, — донесся металлический голос, неизвестно откуда.

«Проклятье! Что ещё за проблема? — Мет ткнул рукой в кран опять и опять тот же голос озвучил отказ. — Проклятье! Может у него долги? — всплыла у Мета раздраженная мысль. — Нужно сейчас же разобраться с его уровнем жизни».

Он направился в комнату, которая, насколько он понял, служила комнатой отдыха. К её одной из стен, стояла прижатая спальная платформа, рядом с которой стояло потёртое рыжее кресло и дальше шкаф с одеждой. Открыв его, Мет насчитал всего шесть комплектов различной одежды, что, как ему показалось, было весьма скромно для града. У него, научного сотрудника лаборатории Земли, их было около тридцати. Ещё к одной из стен стоял прижатый стеклянный шкаф, весь забитый какими-то прямоугольными предметами.

Открыв шкаф, Мет взял один из предметов. Его брови невольно подскочили вверх, вызвав неприятный приступ боли — это была книга. Он раскрыл её и перелистал несколько страниц: в принципе, она ничем не отличалась от книг цивилизации землян, которые он видел в музее Земли. Мет вернулся к титульному листу и попытался прочитать название книги — буквы были совершенно не похожи на знаки письменности из летательных аппаратов хорралов, но ему они уже были знакомы. Книга называлась — «Пространственная навигация».

Негромко хмыкнув, Мет поставил книгу на место и взял другую — она тоже была по навигации. Он просмотрел ещё несколько книг: все они имели отношение или к галактической навигации или к космическим грузовикам. Видимо Кюйт Фризз не хотел быть плохим пилотом.

Закрыв шкаф, Мет направился в первую комнату, в которую он попал, войдя в квартиру. Это была самая большая комната и видимо, служила и гостиной и кухней и всем остальным, чего не было в другой комнате: посреди неё стоял квадратный стол с двумя креслами около него; у стен находились несколько полупустых шкафов с какими-то и понятными и нет предметами; в одну из стен был вделан небольшой голоэкран, который сейчас безмолвствовал. Подойдя к нему, Мет хотел его активировать, но постояв несколько мгновений, передумал и направился к одному из шкафов, в котором лежали несколько прозрачных упаковок, содержимое которых напоминало еду. Мету тут же захотелось есть.

Разорвав один из пакетов, он поднес его содержимое к носу — запах был вполне съедобный.

Откусив небольшой кусочек от предмета из пакета, он осторожно потер его языком. Это было что-то похоже на сухое мясо, которое он ел из деревенского ресторана, находясь в носителе кузнеца, только богаче приправленное.

Есть пришлось медленно и аккуратно, так как любое движение мышц на лице, причиняло боль.

Съев содержимое двух пакетов, в другом было, практически, тоже, только с другими приправами, Мет направился в санационную, но опять получив отказ в воде, прошел в комнату отдыха, взял из книжного шкафа первую попавшуюся книгу и сев в кресло, положил книгу на колени и откинувшись, прикрыл глаза.

Он не спал. Спать ему совершенно не хотелось, так как он крепко проспал почти всю предшествующую ночь. Соединив воедино своё и информационное поле Кюйта Фризза, он вживался в его жизнь, так как его прежнее, практически, поверхностное изучение жизней своих предыдущих тел, здесь, в мире шхертов, жёстком и жестоком, где, при желании, становился известен каждый шаг, каждый вздох, было недопустимо. В их мире можно было жить, лишь став одним из них.

2

Мет вяло открыл глаза и лениво шевельнулся. Долгий и нудный писк в конце концов