– Саша! – простонал он и обвел языком маленькую окружность возле соска, а потом вобрал его в рот и слегка прикусил, продолжая играть с ним кончиком языка. Женские пальцы впились в его предплечья, Саша судорожно вздохнула и выгнулась, принимая его в себя...

И вновь они испытали непередаваемый миг блаженства, который особенно сладок после долгой разлуки или долгожданного примирения. Обессиленные, они лежали, прижавшись друг к другу, на сбившихся простынях. Кирилл ласково, водил пальцами по девичьему телу, словно пытался навечно запомнить грациозные изгибы шеи и плеч, талии и бедер, сильные стройные ноги, высокую, божественную грудь, которая вскормит не одного юного Адашева.

– Кирилл, – прошептала Саша и легонько дунула ему в ухо, – как ты думаешь, чего я сейчас безумно хочу?

– Продолжения? – Он опять перевернул ее на спину и осторожно провел рукой по плоскому бархатистому животу. – Мы не выйдем из этой спальни, пока здесь кто-нибудь не поселится. Желательно девочка, синеглазая, черноволосая, как ее мама...

– Все может быть, – пробурчала Саша, если я к этому времени не умру от голода!

– Что же ты молчишь? – Кирилл сел на кровати. – Ты же целый день не ела!

– Ты мне слова молвить не дал, набросился, как тигр на кролика...

– Бедная моя, голодная! – Он прижал Сашину голову к груди. – Сейчас что-нибудь придумаем! – Быстро одевшись, Кирилл вышел из комнаты.

С кухни тянуло вкусными запахами, князь принюхался, неужели кто-то печет пироги в столь поздний час? Он открыл дверь и почти не удивился, узрев знакомую фигурку, воюющую с огромным противнем.

– Так, – протянул он, подхватив тяжелый железный лист со сдобными булочками, – и куда, интересно мне знать, ты такую пропасть их сготовила, голубка разлюбезная?

Агафья разулыбалась, хитро подмигнула ему:

– Что ж я молодой не была и не знаю, что к чему? Ты вот сейчас, не задумываясь, теленка бы съел, угадала? А ведь еще вся ночь впереди!

– О чем ты, милая моя?

– Да все о том же, – старушка вновь подмигнула ему. – Иной раз на покосе меньше устанешь, чем за одну такую ночь!

– Ну, старая! – удрученно покачал головой князь. – Ничего от тебя не скроешь, а все балуешься, слепа, мол, батюшка, глуха!

– Ругай, ругай старую, она все стерпит! – Агафья погрозила ему сморщенным пальцем. – Спасибо небось не скажешь, что я Сашу не упредила, кто ее вместо Симки дожидается.

– У меня просто нет слов! – развел руками Кирилл. – Большое тебе спасибо и низкий поклон, а теперь честно скажи, ты знала, что у Саши пятна на лице не настоящие?

– А я на них шибко не заглядывалась. Это вам, молодым, та красивая, эта не очень, а по мне, чтобы душа у человека была, это самое главное.

– Спасибо тебе, голубушка, за все! – тихо проговорил Адашев и поцеловал руку старой няньке. – Что бы я без тебя делал?

– С голоду бы помер, да и Сашеньку проворонил бы, как пить дать. – Заметив взгляд Кирилла, устремленный на блюдо с булочками, она протянула ему его, потом подала большой глиняный кувшин с молоком. – На вот, возьми! Смотри только, чтобы все съели! Ваше дело молодое, до рассвета небось еще не раз проголодаетесь! – Она подтолкнула своего любимца в спину. – Да иди же к ней скорее! Наскучит Саше тебя ждать и опять сбежит, не дай Бог!

Саша сидела на коленях у Кирилла и доедала уже четвертую булочку, запивая ее холодным молоком. Любимый ласково гладил ее по спине, а иногда утыкался в ее плечо лбом, от души хохоча. Смеялся он над ее рассказом о том, какие испытания пришлось им с Серафимой пережить, прежде чем девушки нашли общий язык с его сыновьями...

Сегодня они говорили о многом. Кирилл, и сомневаясь в ее согласии, завел разговор о предстоящей свадьбе. Для него это было давно решенным делом. Но Саше хотелось услышать вначале другое, то, о чем она мечтала все эти годы, – признание в любви. Она была уверена, что князь увлечен ею, но любовь ли это? А его самого Саша не смела спросить об этом.

Из своего небольшого жизненного опыта она знала, что желание мужчины обладать женщиной быстротечно, и только любовь, это взаимное влечение двух сердец, таинственное, неподвластное порой законам разума, способна сделать человека счастливым...

Саша с тоской посмотрела на пятую булочку, но потом решительно отодвинула ее в сторону. Нет, эту ей уже не одолеть! Кирилл, улыбнувшись, поцеловал девушку в обнаженное плечо.

– Возвращаемся в постель, дорогая?

Саша, сладко потянувшись, попросила:

– Отнеси меня, а то я еле стою на ногах!

Кирилл поднял ее на руки, но, будто не выдержав непосильной тяжести, поставил на пол, притянув к себе:

– Кажется, до постели я не дотяну!

Саша не успела ничего сказать. Странный багровый свет залил комнату, по коридору послышались торопливые шаги, в дверь сильно поручали, и запыхавшийся Прохор прокричал:

– Ваша светлость! Конюшни горят!

– О Господи! – простонал Кирилл. – Только этого мне не хватало!

Все высыпали на двор. Горела самая большая конюшня, в которой находились племенные животные. Растерянный Авдей ничего толком не мог объяснить, кроме того, что огонь вспыхнул внезапно и сразу с нескольких сторон. Лошади перед этим волновались, но потом успокоились. И старый пес Кусай, живший при конюшне, побрехал немного да и замолк. Авдей сам выходил наружу, вокруг было спокойно и вдруг такое несчастье!

Конюхи уже вывели всех животных, но, когда настала очередь Алтан-Шейха, жеребец точно обезумел, разметав двух молодых мужиков, стал носиться по узкому проходу между стойлами. А пожар тем временем разгорался, и, несмотря на то что крестьяне и слуги пытались забрасывать пожар снегом, заливали водой, пламя вскоре перекинулось на крышу.

– Вот же упрямая скотина, погибнет не за понюшку табаку! – сокрушался Авдей, наблюдая за тщетными попытками конюхов обуздать ошалевшего жеребца. – А ну, погодь! – закричал он вдруг пронзительно и, вылив на себя ведро воды, бросился в пламя. Молодые его помощники выбежали наружу и принялись кататься по снегу, чтобы загасить занявшиеся огнем армяки.

Саша поискала глазами Кирилла, но в темной, снующей вокруг массе людей не сумела его найти и вновь обратила свой взгляд на вход в конюшню. Алтан-Шейх был уже у самых дверей Авдей, придерживая его за уздечку, что-то ласково приговаривая, медленно выводил его наружу. И когда им оставалось чуть меньше сажени до спасения, неожиданно обрушилась одна из балок с грохотом, фонтаном искр и ливнем раскаленных углей. Алтан-Шейх поднялся на дыбы, дико заржал и опять умчался в глубь конюшни, а Авдей повалился на пол и исчез в дыму и пламени. Несколько мужиков бросились в огонь и выволокли почти бездыханного конюха, положили его на почерневший от копоти снег. К раненому подбежала невесть откуда взявшаяся Серафима.