«При нынешнем уровне развития средств передвижения Бьен мог появиться в этих краях откуда угодно. Быть может, мне следует просматривать материалы в алфавитном порядке. По алфавиту… » Она бессмысленно уставилась на страницу, ничего не видя перед собой, а сердце внезапно забилось неестественно громко.

Гряды цветов распростерлись перед ней, и человеческий голос произнес: «Все от „эй“ до „зи“».

Канадцы произносят последнюю букву алфавита «зет». Американцы говорят — «зи».

Вики схватила папку с информацией об олимпийских стрелковых командах США, уже уверенная в том, что нашла правильный ответ.

Генри стоял в тени нижней части коридора и вслушивался, как Селуччи терпеливо пояснял Дэниелу, что сейчас слишком темно, чтобы играть с фрисби. Он не думал об этом смертном как о типе, который может проявлять заботу о детях, но, надо сказать, вампир вообще о нем до недавнего времени не задумывался. Очевидно, ему придется исправить этот просчет.

Этот человек был близок Вики, ее верный друг, коллега, любовник. И хотя она — единственное, что их связывает, они будут продолжать попытки вступить в контакт. Их взаимоотношения, следовательно, должны быть определены, ради безопасности их обоих.

Подобно большинству созданий аналогичной природы, Фицрой предпочитал сводить свои отношения со смертными к минимуму и держать эти отношения под контролем. Майк Селуччи не относился к людям того типа, с которыми он обычно поддерживал связь. Он был слишком…

Генри нахмурился. Слишком честным? Слишком сильным? Не потому ли когда-то он сам потерпел поражение, что избегал честных и сильных, предпочитая им слабых и мошенников? В своей новой жизни он опирался на верность людей, подобных этому. Сейчас он был не менее силен, чем раньше. Вампир вышел на свет.

Майк Селуччи не услышал, как приблизился Генри, но почувствовал что-то у себя за спиной и обернулся. На мгновенье он не узнал человека, стоявшего в проеме кухонных дверей. Сила и благородство, свойственные необычной личности, обретенные в течение столетий, поразили его почти с физической силой, и, когда орехового цвета глаза встретились с его собственными, он увидел, что его воспринимают как равного, ему пришлось приложить усилие, чтобы подавить неожиданно возникшее в нем полностью иррациональное побуждение опуститься перед этим человеком на одно колено.

«Что, черт возьми, здесь происходит?» Он потря головой, чтобы в той прояснилось, и узнал Генри Фицроя, а чтобы скрыть замешательство, проворчал:

— Я как раз хотел побеседовать с вами.

Зазвонил телефон. Оба замерли на месте. Мгновеньем позже в кухню вошла Надин, перевела взгляд с одного на другого и вздохнула:

— Это Вики. У нее какой-то странный голос. От хочет поговорить с…

Селуччи не стал дожидаться имени, но, проходя уверенным шагом в кабинет и хватая трубку, он тем не менее вынужден был признать, что Фицрой позволил ему это: без его хоть и не высказанного явно разрешения он был бы не способен двинуться с места. «Если этот человек всего лишь автор любовных романов, то я… » Он не смог придумать достаточно выразительного сравнения.

— В чем дело, Вики?

— Где Генри?

— Зачем он тебе понадобился? — Майк знал, что ему лучше не срывать свой гнев на подруге. Но все равно поступил именно так. — Хочешь послать ему воздушный поцелуй по телефону?

— Пошел к черту, Селуччи. — В ее голосе слышалось полное изнеможение. — Карл Бьен был членом американской команды по пулевой стрельбе на Олимпийских играх 1960 года в Риме.

— Так значит, ты нашла своего снайпера?

— Похоже на то.

Он не уловил в голосе женщины радости по этому поводу.

— Вики, эта информация должна поступить в полицию.

— Передай трубку Генри. Я вообще не понимаю, почему ты подошел к телефону.

— Если ты не доложишь об этом, это сделаю я.

— Нет. Ты так не поступишь.

Селуччи собирался сказать, что ни их дружба, ни все вервольфы, вместе взятые, не могут считаться выше закона, но хладнокровная решительность ее тона остановила его. На мгновенье он ощутил страх. Затем чувствовал только усталость.

— Послушай, Вики, я приеду и отвезу тебя на ферму. Мы не станем ничего предпринимать, пока не поговорим.

Внезапный шум, донесшийся из кухни, заглушил ее ответ, и, сунув трубку под мышку, он потянулся к двери, чтобы закрыть ее. Затем он остановился. И вслушался.

И все понял.

Хорошие копы никогда не издеваются над интуицией, слишком часто их жизнь висит на волоске.

— Ситуация изменилась, — бросил он Вики, так и не услышав, что она сказала в ответ. — Ты должна добраться сюда сама. Питер исчез.

Ураган полз по открытой местности, от старой изгороди к амбару; шерсть на его брюхе касалась земли. Добравшись до каменного фундамента амбара, он замер.

Доски его стен были старые и покоробленные, и большинство из них пропускали свет сквозь щели. Oн обратился — вовсе не потому, что в одном из своих обличий имел лучшее зрение, а потому что в человеческом было удобнее приникнуть одним глазом к щели в стене.

Керосиновый фонарь горел на одном конце длинного стола, высвечивая профиль человека из джипа стоявшего спиной к двери; он возился с чем-то, чего Питер не мог разглядеть. Ружье было прислонено к краю стола, на близком расстоянии от руки.

На фоне человеческого запаха, запаха горящего фонаря и застоявшейся вони животных, которых когда-то содержали в амбаре, царил сильный запах промасленной стали, более сильный, чем тот, который исходил от ружья. Питер нахмурился, обратился и стал пробираться к большим передним дверям. Те оказались слегка приоткрытыми, достаточно широко, чтобы можно было проскользнуть сквозь них в любом виде, но незаметно напасть на человека за столом он бы не смог. Губы Урагана скривились, обнажив зубы, а горло вибрировало от беззвучного рычанья. Человек недооценил его; вервольф, не желающий, чтобы его услышали, никогда не будет замечен. Он мог войти, повернуться и напасть на него, прежде чем этот мерзавец схватится за ружье, не говоря уж о том, что успеет прицелиться и выстрелить.

Он двинулся вперед. Запах промасленной стали становился все отчетливее. Грязный пол прогнулся под его передней лапой, и Ураган застыл. Затем он разглядел капканы. Три капкана. Установленные в просвете открытой двери, в ямах, вырытых под полом и накрытых сверху чем-то светлым и легким, чтобы скрыть их, но не помешать движению челюстей капкана, когда они резко сомкнутся. Он был не вполне уверен, но это «что-то» пахло как мох, который тетя Надин сажала в саду.

Он легко мог бы перепрыгнуть через них, но пол за ними тоже был перекопан, и нельзя было определить с уверенностью, где начинается надежное покрытие. Не мог он и обратиться и перепрыгнуть через капканы, не став при этом мишенью для ружья.