Эр Том вздрогнул было — и снова замер, обожженный взглядом черных глаз.

— Леди сказала мне — сегодня вечером! — что она не желает союза с тобой. Она поклялась в этом, и я ей верю. Игра закончена.

— Нет! — Эр Том стряхнул с себя взгляд Делма. — Я должен увидеть ее, поговорить с ней! Что-то пошло не так, и она…

— Молчать! — приказал Корвал, и Эр Том задохнулся, глядя в черные бездонные глаза.

В камине шумно раскололось полено, выпустив дождь искр.

— Ты пойдешь в свои комнаты, — приказал Глава Корвала, — и будешь ждать Целителя. Энн Дэвис тебе чужая. Я надеюсь, что ты больше не станешь ее тревожить.

Она отвергла его. Его разум запустил эту мысль кольцом, которое стало прокручиваться снова и снова. Энн отвергла его. Энн отвергла его. Энн… Энн.

Его тело пришло в движение, неловкое, одеревеневшее: почтительный поклон Делму, затем еще один, Тоделму. Его ноги начали двигаться, пронеся его мимо Делма и Тоделма, из комнаты, в коридор, по переходам — угольно-черным и обжигающе холодным, пока наконец переход не окончился.

Он обвел взглядом то место, в котором оказался. Посмотрел на заваленный бумагами рабочий стол, на каминную доску, уставленную безделушками с сотни планет, на кресла и кушетку, уютно расставленные у камина, где лежали незажженные дрова.

Он прошел к камину, и его взгляд упал на всплеск красного и золотого среди множества вещиц на камине. Протянув руку, он взял увиденное и застыл, глядя на то, что сжимали его пальцы.

Лоскут красного шелка не длиннее его ладони — вот и все. Лоскут ткани — и обрывок поблекшей золотой ленты, сложный узел которой составлял разваливающийся цветок, через который был заботливо продет красный шелк.

— Энн!

Ее имя было воплем, полным мучительной боли. Он рухнул на колени, держась за кусочек шелка так, словно это был спасательный трос, склонил голову — и заплакал.

— Так. — Петрелла обмякла в своем кресле, дрожа всем телом. Она посмотрела в застывшее лицо племянника. — Надо полагать, что лучше поздно, чем совсем никогда. Меня утешает то, что ты наконец видишь, в чем заключается благо Клана.

— Благо Клана, — невыразительно повторил Даав. Он смотрел на нее сверху вниз, и его глаза были черными и холодными. — Неужели Корвал настольно богат, тетушка, что мы можем изгнать мастер-пилота и отмахнуться от цены? Или в ваши намерения всегда входило, чтобы род йос-Галанов закончился с вашей смертью? Говорите прямо, прошу вас.

— Род йос-Галанов закончился… А! — Петрелла закрыла глаза и позволила своей голове упасть на мягкий подголовник кресла. — Ты слышал, как я угрожала ему Нижним портом, так? Тогда ты слышал и то, как он бредил. Я говорила, чтобы напугать его, чтобы потрясение вернуло ему разум.

— И в обоих намерениях потерпели неудачу, — отрезал Даав. — Он готов был принять ваши условия, сударыня, в тот момент, когда Делм приказал ему замолчать!

Наступило недолгое молчание. Петрелла открыла глаза.

— Полагаю, что ты не разобрался в происходящем, племянник.

— Да неужели? — с горечью откликнулся Даав. — «Тогда я сам и мои…» — вот что он сказал! Неужели я единственный из нас могу ясно услышать, каким был бы конец этой фразы? — Он поклонился — низко и насмешливо. — Примите мои комплименты, тетушка: вы одним ходом сделали вашего сына бесклановиком и вором.

В глубине своего кресла Петрелла дрожала под натиском боли, которая совсем не походила на ту, что раздирала ее тело.

— Он… болен, — с трудом проговорила она спустя несколько мгновений. — Отвернуться от Клана и последовать за землянкой? Это…

— Мастер Кестра придет к нему завтра. Очень жаль, что она не смогла оказаться здесь сегодня.

Даав отвернулся и стал смотреть в огонь. А потом он резко повернулся обратно!

— Проклятие на вас, упрямая старуха! — воскликнул он. — Почему вы не оставили их в покое? Леди сказала, что не хочет их союза! Она слишком сильно его любит, чтобы вы знали, тетушка, — слишком сильно, чтобы принять от него такую ЖЕРТВУ, как союз с землянкой! Если бы только его мать любила его хотя бы наполовину так сильно! Но вы… Вам обязательно надо было требовать, унижать и доказывать свою власть, каждым ходом игры сея боль!

Он сделал один шаг вперед и остановился, глядя на нее так, словно он был охотником, а она — добычей.

— Леди улетела бы! — крикнул он. — Она добровольно покинула бы нас и попыталась найти хоть какое-то исцеление! Мой брат также обратился бы к Целителям, чтобы ослабить горе, вызванное расставанием с ней. И для обоих в этом была бы честь — и минимум боли.

Он сделал паузу, и Петрелла почувствовала, что снова может дышать, хотя и не осмеливалась отвести взгляда от него.

— И исключительно благодаря вашей мудрости, — договорил он с безжалостным спокойствием, — теперь у нас двое истекают кровью от ран, которые, возможно, никогда не заживут как следует. А наверху ребенок громко плачет и зовет обоих.

Он отвесил ей глубокий издевательский поклон. В полной тишине, воцарившейся в гостиной, был слышен шелест его кружев.

— Хорошего вам сна, тетя Петрелла. Я вернусь завтра.

Она не ответила ему — едва заметила его уход. Она смотрела на огонь — а потом на золу, позволив своему сознанию плыть на волнах боли, пока она не вернулась в то время, когда ее сестра-близнец была жива и перед ними лежала вся жизнь.

Сегодня утром Эр Том упал с Дерева.

Я спешу добавить, что все в порядке, хотя, конечно, ему досталось. Но все обошлось сломанными ребрами и вывихнутым плечом — это самые тяжелые из последствий. Вполне в пределах возможностей автоврача.

Не могу точно сказать, как именно получилось, что он упал: Даав смог сообщить мне только то, что они вдвоем «еще никогда не были так высоко». Эр Том тянулся, чтобы лучше увидеть порт, и в этот момент конец ветки сломался под его весом.

Исхлестанный ветвями и потерявший сознание, он приземлился на большой боковой ветке примерно в семи метрах над землей — тебе эта ветка знакома, сестра. Удача дважды была с ним: ребенок не помнит, как падал.

Даав все видел, но не потерял головы: могу поклясться, что он оказался гораздо более хладнокровным, чем я смогла бы остаться в свои восемь стандартных лет! Именно он спустился вниз, вызвал меня с переговоров с господином дэа-Гауссом и показал мне, где лежит Эр Том.

А потом он отказался расставаться со своим чалекет, а дежурил около автоврача, а потом — у его постели. Мне удалось наконец убедить его лечь, пока я подежурю вместо него, он мгновенно заснул — но спустя четверть часа проснулся, крича, чтобы Эр Том вернулся. «Назад! Ветка ломается!»

Я пишу эти строки в ожидании Целителя…

Отрывок из частного письма Чи йос-Фелиум, адресованного Петрелле йос-Галан