"занимал неблагонадежную позицию, стремясь настроить союзника против союзника". Тем не менее, Дорнбергер подписал контракт с Paperclip 12 июля 1947 года, всего через несколько недель после своего освобождения из тюрьмы. Умение Дорнбергера манипулировать было использовано в Army Ordnance, где ему поручили составление секретных разведывательных сводок. Дорнбергер считал, что Америке необходимо разрабатывать ракеты вне зависимости от того, что думают другие.

"Россия сейчас стремится только к тому, чтобы успеть подготовиться к войне раньше США", - писал Дорнбергер в 1948 г. в засекреченной бюджетной записке, финансируемой Департаментом вооружений. "Соединенные Штаты должны принять решение о программе исследований и разработок, которая гарантировала бы удовлетворительные результаты в кратчайшие сроки и с наименьшими затратами. Такая программа должна быть создана, даже если ее организация покажется нарушающей американские экономические идеалы и американские традиции в области разработки вооружений", - писал Дорнбергер. По крайней мере, можно сказать, что Дорнбергер остался верен своим тоталитарным принципам - убеждению, что демократические идеалы и традиции могут быть проигнорированы в стремлении к военному превосходству. То, что армия США одобрила идею Дорнбергера, похоже, никогда не становилось достоянием гласности: его предложение было представлено в Пентагоне сотрудникам Департамента вооружений. Копия секретного документа была обнаружена в 2012 г. в личных бумагах Дорнбергера, хранящихся в государственном архиве Германии.

Противодействие операции "Скрепка" набирало обороты среди научной элиты Америки. 1 февраля 1947 г. Федерация американских ученых (FAS) собралась в Нью-Йорке, чтобы обратиться к президенту Трумэну с просьбой положить ей конец. Американские ученые рассматривали программу нацистских ученых как "радикальный шаг в поисках военной мощи". Когда стало известно, что некоторые из тысячи дополнительных немецких ученых, включенных в рекрутинговый список Paperclip, были наняты для краткосрочной военной работы с последующим получением долгосрочных должностей в американских университетах, многие были возмущены . "Разумеется, не желая ставить под угрозу законные потребности национальной обороны и не выступая за политику ненависти и мести к нашим бывшим врагам, мы, тем не менее, считаем, что широкомасштабный импорт немецких ученых... не соответствует лучшим целям американской внутренней и внешней политики", - писали члены FAS. Один из американских ученых был более откровенен. "Конечно, любой человек, который может переходить от одной идеалогии [sic] к другой при перемене талона на питание, не лучше Иуды!" - заявил он.

Альберт Эйнштейн был самым уважаемым человеком, публично осудившим операцию "Скрепка". В проникновенном письме, написанном от имени своих коллег по FAS, Эйнштейн обратился непосредственно к президенту Трумэну. "Мы считаем этих людей потенциально опасными.... Их бывшая известность как членов и сторонников нацистской партии ставит вопрос об их пригодности стать американскими гражданами и занимать ключевые посты в американских промышленных, научных и образовательных учреждениях".

Другой важной фигурой среди оппозиции был физик-ядерщик Ганс Бете. Бете бежал из нацистской Германии в 1933 году и во время войны работал над Манхэттенским проектом. В журнале Bulletin of the Atomic Scientists Бете и его коллега из Корнельского университета доктор Анри Сак поставили ряд простых вопросов об операции "Скрепка". "Было ли разумно или даже совместимо с нашими моральными нормами заключать эту сделку в свете того, что многие немцы, возможно, большинство, были убежденными нацистами?" спросили Бете и Сак. "Означает ли тот факт, что немцы могут сэкономить для страны миллионы долларов, что постоянное место жительства и гражданство можно купить? Могли ли Соединенные Штаты рассчитывать на то, что [немецкие ученые] будут работать на благо мира, когда их внушенная ненависть к русским могла способствовать усилению разногласий между великими державами? Неужели война была развязана для того, чтобы нацистская идеология проникла в наши образовательные и научные учреждения с черного хода?" Последний вопрос бил в самое сердце нацистской научной программы. "Нужна ли нам наука любой ценой?"

Осуждение операции "Скрепка" этими и другими ведущими американскими учеными вызвало широкий резонанс в обществе. Репортеры начали искать информацию о деятельности отдельных немецких ученых в военное время, но это оказалось практически невозможным, учитывая засекреченный характер программы. Разочарованные отсутствием информации, некоторые американцы отправили письма с угрозами , адресованные немецким ученым в Райт-Филд и Форт-Блисс. Армия усилила охрану и наблюдение. Военное министерство в Вашингтоне было справедливо обеспокоено тем, что активное противодействие и плохая реклама поставили всю программу под угрозу срыва, и зимой 1947 г. запретило дальнейшее распространение информации о программе.

Несмотря на все меры предосторожности, два человека, участвовавшие в программе в Форт-Блиссе, были разоблачены разгневанной общественностью как "настоящие нацисты": Мистер и миссис Герберт Аксстер. Герберт Аксстер, бывший подполковник вермахта, был членом нацистской партии с 1940 года. Он был не ученым, а патентным поверенным и бухгалтером. В Пеенемюнде он работал начальником штаба генерала Дорнбергера. Его жена, Ильза Аксстер, возглавляла женскую организацию нацистской партии NS-Frauenschaft. В ходе обычного расследования, проводившегося в отношении Аксстеров для получения визы, соседи по дому в Германии сообщили офицерам армейской разведки , что госпожа Аксстер была особо садистской нацисткой. По словам соседей, в поместье Аксстеров супруги содержали сорок "политических заключенных", русских и поляков, которых они использовали в качестве рабской рабочей силы. Соседи рассказывали, что миссис Аксстер, как известно, применяла к своим слугам хлыст. Эта информация была передана сначала раввину Стивену Уайзу из Американского еврейского конгресса, а затем попала в прессу. "Предполагается, что эти ученые и их семьи были "проверены", - писал Вайз в Военный департамент . Аксстеры доказывают, что эта "проверка" - фарс, а "проверяющие" военного министерства совершенно неспособны выполнить эту задачу". Министерство юстиции отозвало заявление Герберта Аксстера на легальную иммиграцию, но Аксстеры не были отправлены домой. В конце концов, они покинули Форт Блисс, и Герберт Аксстер открыл юридическую фирму в Милуоки, штат Висконсин.

Военное министерство направило запрос в USFET , требуя объяснений , как "аксстеры" прошли отбор. В ответ была отправлена секретная телеграмма, в которой говорилось, что несколько "ярых нацистов" могли проскользнуть в программу из-за "недоступности записей" сразу после войны.

ГЛАВА 14.

Странный суд

Суд над врачами стал первым из двенадцати последующих процессов над военными преступниками в Нюрнберге, на которых правительство США преследовало лиц определенных профессий, в том числе промышленников, юристов и генералов, служивших Третьему рейху. Первый процесс, названный судом над главными военными преступниками, проводился четырьмя союзными державами. Когда он завершился в октябре 1946 года, напряженность в отношениях между Советским Союзом и США возросла настолько, что сотрудничество между ними стало невозможным. Последующие двенадцать судебных процессов проходили, как и предыдущие, во Дворце правосудия, но с участием только американских судей и прокуроров. Двадцать три подсудимых на процессе врачей обвинялись в убийствах, пытках, заговоре и зверствах