Папа слегка фыркнул, но все же пожал руку моему потрясающему парню и долго тряс ее, молча прикидывая, достоин ли этот человек его дочери. Однако по прежнему опыту я знала, что за один день Келлану не удастся завоевать доверие моего отца. Понадобилось три месяца почти ежедневного общения, чтобы папа перестал наконец фыркать, произнося имя Денни. Впрочем, он нравился отцу лишь до того момента, когда надумал увезти меня с собой в Сиэтл.

– Ну-ну, – только и ответил папа.

Мама сердито вздохнула и, обойдя нас с Анной, двинулась к Келлану. Наверное, она решила, что ее муж не проявил того гостеприимства, какое следовало бы проявить в Рождество. Положив руку на папино плечо, она обратилась к Келлану:

– Я тоже рада встрече, Келлан. – Сделав приглашающий жест, она добавила: – Входи, пожалуйста, на улице очень холодно.

Келлан улыбнулся ей, и мама вынудила отца отступить в сторону, чтобы мой парень смог наконец войти в дом. Бросив на меня быстрый взгляд и улыбнувшись уголком рта, Келлан пробормотал:

– Это я заметил.

Я поспешила отвернуться, потому что на меня напал смех. Когда же я снова посмотрела на Келлана, он уже протягивал маме пакет из магазина, а папа наблюдал за этим, уперев руки в бока, явно не в восторге от того, что в его доме появился новый мужчина, который, без сомнения, замыслил соблазнить одну из его доченек. Я ведь не потрудилась сообщить папе, что меня соблазнили давным-давно.

– Миссис Аллен, я заметил, что у вас молоко почти закончилось, вот и купил немного. – Мама с улыбкой взяла пакет у Келлана, а он, опять покосившись на меня, добавил: – И еще принес гоголь-моголь. Просто на всякий случай, вдруг кому-нибудь захочется…

Снежинки на его волосах растаяли, скатившись прозрачными каплями по щекам. Надо отметить, все женское население нашего дома с упоением следило за продвижением этих капель. Опомнившись первой, мама улыбнулась и взяла у Келлана пакет:

– Спасибо, Келлан. Ты очень предусмотрителен.

Пожав плечами, Келлан уставился под ноги, а на его губах появилась мягкая улыбка.

– Это самое малое, что я мог сделать, раз уж вы позволили мне остановиться у вас на пару дней.

Папа уронил руки и резко повернулся ко мне:

– На пару дней?

Видимо, я забыла упомянуть об этом, когда просила разрешить Келлану ночевать у нас. Честно говоря, я и сама не знала, сколько у него будет свободного времени. Теперь же, при мысли о том, что нам предстоит множество счастливых часов, я внутренне дрогнула и тут же нахмурилась, посмотрев на отца:

– Папа!

Он застонал и затряс головой, но больше ничего не сказал. Впрочем, я не сомневалась, что позже я много чего от него услышу, просто в данный момент папа решил проявить любезность и не высказываться при Келлане. Мама удивленно наблюдала за нашей короткой перепалкой, а потом предложила Келлану раздеться и пройти в дом. Я повесила его куртку на вешалку, слегка вздрогнув, когда наши руки соприкоснулись. Так приятно было снова ощущать Келлана рядом… Конечно, я понимала, что меня снова ждет мучительное расставание, но с этим я как-нибудь справлюсь, когда придет время.

Сам Келлан, уловив ароматы кофе, корицы и бекона, широко улыбнулся. Чувствуя себя совершенно свободно в кругу моей семьи, он уселся за стол напротив папы. Пока я наливала Келлану кофе, отец рассматривал его с таким видом, словно был готов в любую минуту то ли свихнуться, то ли вызвать войска и потребовать применения оружия массового поражения. Келлан лишь улыбался, расспрашивая его, за какую бейсбольную команду он болеет: «Цинциннати редс» или «Кливленд индианс». Папа просиял, но тут же взял себя в руки и, пожав плечами, сухо ответил, что «Редс» ему нравятся больше.

Мы с мамой переглянулись. Папа просто обожал «Цинциннати редс»: когда играла его любимая команда, его просто невозможно было оттащить от телевизора. Все в доме знали, что, если нужно чего-нибудь добиться от папы, следует подождать, пока «Редс» выиграют, и тогда уже и просить, а если же они проиграют, лучше ни о чем и не заикаться.

Я вернулась к столу как раз в тот момент, когда Келлан начал обсуждать тонкости игры. Он знал куда больше, чем я могла даже предположить, и я восхищенно прислушивалась к его низкому голосу. Он никогда не пытался поразить меня своей спортивностью – это была прерогатива Денни. Тот постоянно следил за спортивными новостями, и они с папой болели за одни и те же команды. Но оказалось, что и Келлан знает достаточно, чтобы поддерживать разговор с отцом, пока мы с мамой расставляли на столе тарелки с едой.

Налив себе солидную порцию гоголя-моголя, я уселась рядом с Келланом. Он глянул на мой стакан и улыбнулся себе под нос. Под столом я слегка сжала его ногу в благодарность за то, что он купил этот славный напиток. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я с трудом сдержала желание немедленно поцеловать его.

Папа откашлялся. Келлан взглянул на него, а Анна передала ему тарелку с беконом. Пока Келлан накладывал себе еду, папа ткнул в его сторону сервировочной ложкой:

– Кира говорила нам, что ты играешь… в рок-группе.

Отец выговорил это так, будто слово было иностранным и он не знал точно, как оно произносится. В представлении папы «рок-группа» была занятием для подростков. Настоящие мужчины должны учиться в колледжах, получать высшее образование и двигаться по пути карьерного роста. Отец просто не понимал жизненного выбора Келлана. Я слегка нахмурилась, через стол глядя на папу. Если бы он знал историю Келлана, он бы разобрался во всем гораздо лучше и понял бы, что именно музыка помогла тому пройти через многое. Но не мне было говорить об этом. Келлан же не стремился вот так запросто посвящать других людей в свое прошлое.

Передав мне тарелку с беконом, Келлан тепло улыбнулся:

– Так и есть. Мы сейчас на гастролях. Наше следующее выступление – в канун Нового года в Вашингтоне.

У меня внутри похолодело. Конкретная дата отъезда словно высосала из меня все силы. Зато папа чуть взбодрился. Водружая на свою тарелку кусок омлета, он небрежно спросил:

– О, так ты надолго на этих гастролях?

Приняв из рук Анны, раздраженно смотревшей на отца, блюдо с булочками, Келлан тихо ответил:

– Да…

Взяв булочку, он передал блюдо мне. Наши руки соприкоснулись под тарелкой, и Келлан успел погладить мой большой палец. В его глазах я видела огромное сожаление: да, он должен будет скоро уехать, его не будет рядом очень долго, мы снова расстанемся… Нервно сглотнув, я ободряюще кивнула ему.

Папа, уже положивший себе бекона, довольно улыбнулся:

– Хорошо, что ты добиваешься успеха. – Келлан кивнул, кладя себе на тарелку омлет, а папа, нацепив кусок бекона на вилку, поинтересовался: – Да, кстати, а как называется ваша группа?

Я поморщилась, прекрасно понимая, что папе название не понравится. Анна рассмеялась, а Келлан уставился в свою тарелку, явно не зная, стоит ли произносить настоящее название группы перед человеком, на которого ему хочется произвести хорошее впечатление. Сообразив, что ложью делу не поможешь, Келлан ткнул вилкой в тарелку и пробормотал: