— Помоги нам Эл, — прошептал Матес и погасил факел.

Все последующее навечно отпечаталось в памяти Дана одной из самых страшных ночей. Тоннель показался бесконечным, хотя потом выяснилось, что отряд прошел его еще до полуночи. Очень скоро Дан почувствовал, что темнота, показавшаяся ему сначала непроглядной, на самом деле имеет глубину, объем и не поглощает силуэты, а состоит из них. Он словно научился видеть во мраке. Правда, помогал ему в этом не отсутствующий свет, а напряжение, сосредоточенность тех, кто шел впереди и позади него. Дан так и видел волю и пробивающиеся сквозь нее опыт и груз прожитых лет Матеса, печаль и напряжение Негоса, затаенную боль и ненависть Фарга. Над головой все так же змеились едва заметные голубые линии, в лицо ударял сухой, прохладный воздух, но сквозняка не было. Просто время от времени под ногами хрустел песок и мелкие камни или еще что-то, а воздух становился свежее, что подсказывало — над головой отдушина. Ловушек больше не обнаружилось — то ли новые хозяева были слишком уверены в себе, то ли та, устроенная ими под мостом, в самом деле считалась непреодолимой.

— Стойте, — прошептал Негос, когда Дан уже потерял счет времени и пройденному пути. — Дальше идем шагом и медленно, иначе движение воздуха, что мы создаем, выдаст нас. До границ города осталось не более ли.

— Ловушек впереди не будет, — негромко добавил Матес, — но охрана есть. Там, — Дан почувствовал жест мудреца, — двое элбанов. Храбрятся, но побаиваются темноты. У них лампа.

Дан втянул воздух, но запаха лампы не почувствовал. Скорее запах свежего пота, который догнал их вместе с остановившимися за спиной воинами ари. Узкая, но крепкая ладонь скользнула по плечу мальчишки, коснулась его пальцев и крепко сжала. Дан вздрогнул, узнал дыхание Райбы, ответно сжал ее пальцы и тут же почувствовал нос девчонки, уткнувшийся в плечо.

— Береги себя, — донесся едва слышный шепот.

— И ты, — почти беззвучно ответил Дан, смутился и вдруг понял, что после гибели Вадлина взявший под свое покровительство девчонку Бродус был единственным родным человеком для упрямой воительницы. Не отцом, нет, но кем-то, чье присутствие позволяло быть уверенной в завтрашнем дне, надеяться, что вынужденное одиночество не станет вечным. Поэтому, после того как Бродуса положили в яму, выкопанную у корней эрна, Райба день за днем медленно бродила под раскидистой кроной, сматывая в клубок новую боль на еще не отзвучавшую старую. Дан вспомнил это и вздрогнул. Когда он и Баюл копали могилу Бродусу, мальчишке показалось, что земля была пропитана кровью. Кровью Аенора…

— И ты, — повторил Дан чуть громче, испугавшись, что Райба его не услышала.

— Если побаиваются темноты, значит, не серые, — откликнулся Фарг. — Те вряд ли хоть чего-то боятся. Я займусь ими. Негос, иди в двух дюжинах шагов за мной, ты движешься еще тише меня. Вдруг увидишь своими глазищами что-то, что я не смогу услышать.

Только по дуновению ветерка Дан понял, что Фарг, а за ним и Негос ушли вперед. Матес выждал несколько мгновений и повел отряд следом. Вскоре мальчишка разглядел впереди свет. На пыльных камнях стояла глиняная лампа, возле нее лежали два человека. Приблизившись, Дан вздрогнул. Мужчины в одежде стражников Эйд-Мера были мертвы. Вывернутая голова одного из них не оставляла сомнений в сломанной шее, у второго на груди расползлось кровавое пятно. Попавшая под удар ножа деревянная бляха с черным кругом раскололась надвое.

— Сикус и Рикс, — выдохнул над ухом Дана Омхан. — Рикс — уличная падаль, год отслужил Валгасу, после того как его выгнали из стражников за пьянство, а Сикус стоял на южных воротах северной цитадели. Может быть, он их и открыл.

— Важный пост, а в охране наемники из местных, — задумался Матес. — Может, не так уж много серых в крепости?

Из темноты выступил Негос. Шаи хлопнул огромными глазами, вытер лоб:

— Не знаю, каков Фарг в открытом бою, а в качестве лазутчика он страшнее плежского змееголова! Мы пришли, тут за поворотом конец тоннеля. Матес, я хотел бы, чтобы ты взглянул. Думаю, что не обойдемся без лучников. Без хороших лучников.

Ход заканчивался не в подвале, а во внутренней стене древней башни, в полудюжине локтей над поблескивающими, отражающими огонь светильников темными плитами. Только мгновение через щель в рассохшейся двери Дан удивленно приглядывался к почти зеркальной поверхности, потом понял. Пол был мокрым. Фарг оторвался от соседней щели, дрожащей рукой вытер пот со лба, глубоко выдохнул и отошел в сумрак. Его сменил Матес, подошел высокий воин-ари с тяжелым луком, окинул взглядом стены тоннеля, который расширялся у двери до пяти локтей. Дан вновь прильнул к щели.

Стены округлого зала, который занимал все пространство башни, были прорезаны узкими окнами, за которыми стояла непроглядная ночь. Все убранство древнего здания составляли несколько тяжелых деревянных лавок и огромный стол. На лавках спали трое стражников в истрепанных платьях с такими же бирками, как и убитые в тоннеле, за столом сидели еще двое и один серый. Они брали куски мяса с широкого блюда и молча отправляли в рот. А рядом… Рядом с Ними на столе лежала растерзанная женщина. Ее живот был распорот, и вырванные внутренности свешивались к полу. Кровь стекала с досок и капала вниз, заставляя зеркало пола вздрагивать. Ноги, руки, запрокинутые головы — еще несколько трупов лежали вдоль стены.

Дан почувствовал резкую боль в висках, закрыл глаза, стиснул зубы, чтобы сдержать звериное рычание, которое забурлило где-то между ключиц, медленно потянул с плеча лук. Ари с тяжелым самострелом коснулся его плеча, потом успокаивающе провел пальцами по щеке, вопросительно посмотрел на натянутую тетиву. «Правый», — жестом показал мальчишка, взглянул на вставших у него за спиной лучников и опустился на колени. Двое ари присели рядом, трое нависли сверху. Над плечом мальчишки показалась длинная рука Негоса, блеснула алебарда, уперлась в дверь и со скрипом распахнула ее. Один из едоков поднял голову, но сказать ничего не успел. Стрела Дана пронзила ему глотку вместе с куском, который он не успел проглотить. Одновременно с фырканьем остальных луков и щелчком самострела, не прервав ночной тишины, свои цели нашли и остальные стрелы. Только странный короткий болт с темным шаром на конце, ударив одного из стражников в затылок, закрутился на страшном полу.

Если Негос или Матес и готовились сказать какие-то слова перед заполнившими башню старого каменщика воинами, то явно передумали их произносить. Слов не требовалось. Спустившись по узкой лестнице, воины с побледневшими лицами застыли в ожидании. Омхан и Гринш накрыли тело женщины куском ткани и уложили ее к стене, поправив тела остальных жертв. Их оказалось полдюжины. Омхан назвал имена всех. Так же как и имена стражников Их свалили в другом углу. Фарг принялся стягивать доспехи с серого. Негос посадил на лавку оглушенного, встряхнул его, но сознание вернулось к негодяю только тогда, когда его висков коснулся дрожащими от сдерживаемой ярости пальцами Баюл.

— Это я, Симкис, — глухо проговорил шаи, когда стражник открыл глаза. — Негос. Сапожник. Ты дважды заказывал у меня сапоги. Себе и жене Магде. Помнишь?