— А если ты ошибаешься, и твоя сущность так реагирует на категорию? Ну, Лука ведь высокоранговый. Вдруг ты путаешь? Вставшие ведь некромантов раскатывают в первую очередь, сам же говорил, что для вас мы горячее остальных.

— Не настолько.

— Предположим, ты убьешь Луку. Чисто теоретически. И меня за компанию, чтоб не проболталась. Что дальше? Кто у тебя есть, кроме нас? — спросила Настя, разламывая пирожок, и только потом поняла, что сказала.

— У меня и вас нету. Мертвые одиноки. У них только одна сторона — своя. Пока сама не попробуешь — не поймешь.

— Спасибо, мне пока рановато. Но если Павел нашел способ поднимать некромантов… То почему бы его не доработать? Усилить, улучшить? Вернуть тебе... — Настя запнулась, формулируя, — вернуть все. Жизнь.

— Ты хорошая — Лука правильно говорит, — Егор рассеянно улыбнулся. Настя не стала ему говорить, что улыбки — прерогатива живых людей, и что он, незаметно для себя, слой за слоем перестает быть мертвецом, отогревается, оживает. Точно бабочка в защитном коконе. Только кокон костяной и бабочка очень опасная. — Павел был готов на жертвы. Любые. Угробил несколько человек — не считая тех, кто ему помогал добровольно — только чтобы проверить свои теории. Представляешь, скольких нужно положить еще, чтобы «доработать» меня?

— Нет. Зато ты представляешь. Или знаешь, — озвучила свою версию Настя. — Думаю, не так и много. Может, даже одного Луки вполне хватит. Так почему ты не раскатал нас? И не ушел? Нет у тебя никакой «своей стороны». Не старайся казаться хуже, чем ты есть.

Егор опять раздраженно выдохнул, и Настя с трудом сдержала улыбку — привычку дышать она за Егором заметила еще в коттедже. Тогда это была разовая акция, на заправке повторилась, а сейчас, когда он отвлекался, то вдыхал или выдыхал несколько раз подряд.

— Я не хороший и не плохой. Я — мертвый. А не раскатал, потому что могу потерять то, что имею. Меня убили из-за Луки. Он виноват. И я не могу сказать точно, что будет, если я разделаюсь с ним. Может, оживу, а может, потеряю память и стану монстром.

— А для меня какую причину выдумаешь? — спросила Настя, быстро глянув в зеркало заднего вида, не проснулся ли Лука. — Если ты об меня погреешься, то с тобой ничего не произойдет плохого.

— Ты действительно хочешь знать?

Настя на всякий случай проглотила откушенный кусок пирожка, чтоб он вместе с новой информацией не встал поперек горла.

— Хочу. Почему ты меня не убиваешь?

— Тебя мало. Слишком слабенькая. Смысла нет. А еще ты сама меня «подкачиваешь». Так выгоднее, чем один раз убить.

— Ну а если я перестану помогать? — Настя порадовалась, что прожевала и ничто не мешало высказывать возмущение.

— Не перестанешь.

— Это еще почему?

— Я тебе нравлюсь.

Настя мрачно откусила еще кусок, чтобы занять рот более полезным делом, чем отрицание очевидного. Да, Егор ей нравился. Ситуацию несколько омрачало его мертвое состояние, но самого факта не меняло. Чтоб его под плиту!..

Лука проспал до середины дня и проснулся не в лучшем настроении. Сердито хлопнул дверью, скрылся в придорожных кустах, долго умывался из канистры с водой, которую предусмотрительно захватил Егор. Потом выгнал Настю обратно на пассажирское сиденье и мрачно сожрал всю еду.

О происшествии на заправке Настя решила не докладывать. Во-первых, Лука и так вымотан, а, во-вторых, нечего волновать. Да и если их будут допрашивать — Луке не придется врать лишний раз. Он и так на себя нацеплял из-за Егора, а так меньше знает — крепче спит. А то от прежнего веселого специалиста по особым вопросам и так осталась всего половина, и та в плохом настроении.

В Ельск въехали уже в обед. Лука немного покружил по центру, но вроде вокруг было спокойно и сонно, как в любом мелком городке, где днем или работают, или отсыпаются после вечерней гульбы.

Жители не прятались по домам, нигде ничего не горело, не звенело сиренами и не звало на помощь.

Местное кладбище стояло запертым. Лука специально остановился напротив, и они понаблюдали из машины. С виду периметр был целым, на главной дорожке пару раз мелькнул силуэт сторожа. Потом к воротам подъехала уборочная машина, и сторож показался целиком, открыл замок на воротах и впустил рабочих внутрь.

— Вроде тихо, — сам себе под нос сказал Лука. — И как нам найти, где она их заныкала? Или они уже раскатали Ингу и прячутся сами?

— Если ты про некромантов, то теплее было, когда мы проезжали мимо больницы, — подсказал Егор.

С тех пор, как Лука проснулся, это были первые сказанные Егором слова. В остальном эти двое зыркали друг на друга, как два очень несчастных оперных злодея, которым очень хочется выяснить взаимоотношения, но сильно мешается свидетель.

— У Инги не та категория, чтоб ты ее на таком расстоянии чуял.

— А я не сказал, что чую кого-то слабого, — отрезал Егор.

Лука фыркнул, прикурил сигарету и крутанул руль, поворачивая к больнице.

Они успели сделать три круга вокруг корпуса и даже примелькались пожилой тетке, которая ждала кого-то на углу, а потом у Луки зазвонил телефон. Он ответил тремя короткими «да», потом рявкнул «жди, я рядом» и вывернул руль в сторону шлагбаума. Посветил корками охране и на скорости подкатил к двухэтажному приземистому зданию морга.

— Звонил Степан. Инга внутри. Похоже, что с довеском. Егор, останься в машине. И за Настей присмотри.

— Я с тобой пойду. Мало ли что, — Настя отщелкнула ремень.

— Нет, я сказал. Анастасия!

Но это донеслось уже в спину.

Настя с удовольствием размяла затекшие ноги, застегнула куртку и прошла под арку, за которой находилось высокое крыльцо. И чуть ли носом не уперлась в стоящего за колонной высокого типа, который, по всей видимости, тут прятался от ветра.

Тип натянуто улыбнулся, словно Настя была его старой знакомой, встрече с которой он не сильно обрадовался, но встал так, что обойти его, не задев, не получалось.

— Простите, вы бы не могли…

— Мог бы, но я, пожалуй, подожду Луку, — тип на Настю уже не смотрел, а, откинув капюшон куртки с головы, вглядывался во что-то за ее спиной. — Ну надо же, а я-то думал, тетка мне врет...

Настя снова сделала попытку обойти незнакомца с фланга, но теперь ее бесцеремонно перехватили за рукав.

— Не торопитесь, а то успеете, — тип наконец удостоил Настю внимательного взгляда. — Я же сказал: стоим, ждем вашего начальника и его... приятеля. Давайте пока спрячем истину за эвфемизмом. Вы же знаете, что такое эвфемизм? Ну конечно, знаете... О, ну долго же вы добирались! С машиной нелады, Ромео?

Тип отпустил Настю и шагнул к Луке, у которого на лице была написана столь сложная эмоция, что приличными словами было ее не описать.