– Прекрасный дом, – заметил Алекс.

Рейка, подававшая напитки вместе с Тори, поблагодарила его. Эми ушла на кухню и вернулась с тарелкой шоколадного печенья.

– Прошу нас извинить, – сказала Тори. – Если бы мы знали о вашем прилете, то подготовились бы получше.

– Так, значит, тут целая община? – спросила я.

Эми и Рейка заговорили одновременно, но в итоге Эми замолкла.

– Именно, – ответила Рейка. – Не то чтобы близкие соседи, а так – сообщество домовладельцев. Ходим друг к другу в гости, помогаем, если надо.

Рейка, ниже всех ростом, черноволосая и темноглазая, явно имела азиатские корни. Самой высокой была Тори. Рыжие волосы падали ей на плечи, и что-то в ее поведении говорило о пристрастии к уединению.

– Так что вас сюда привело? – спросила Эми. – Хотите к нам присоединиться?

– Собственно, – сказал Алекс, – мы ищем астероид, который раньше назывался Ларисой. Слышали о нем?

Все переглянулись и покачала головой.

– А у этого астероида есть название? – спросила я.

– Амора, – ответила Эми.

– Ах да, я забыла. Это вы его так окрестили?

– Нет, – улыбнулась она. – Он всегда так назывался, насколько я знаю.

Я взглянула на Алекса. Похоже, Токата раскусила нас и навела на ложный след.

Алекс глубоко вздохнул:

– Кто-нибудь из вас знаком с Хели Токатой?

Женщины снова переглянулись и покачали головой.

– Кто это? – спросила Тори.

– Молодая женщина, которая, похоже, обвела нас вокруг пальца. – Он вздохнул и посмотрел на пианино. – Кто здесь музыкант?

– Я, например, – улыбнулась Эми. – Но настоящий – это Рейка.

Алекс попробовал напиток.

– Превосходно, – заметил он и повернулся к Рейке. – А вы на чем играете?

– На скрипке, – ответила та.

Тори допила свой бокал:

– Кто-нибудь хочет еще?

Алекс отказался. Я попросила вторую порцию. Эми решила последовать моему примеру.

– Рейка играет на чем угодно, – сказала она. – Но вообще-то, она композитор. Пишет прекрасную музыку. Поэтому мы и здесь.

– То есть? – спросила я.

Рейка смущенно потупила взгляд.

– Не стесняйся, – улыбнулась Эми. – Ты же сама знаешь, что это правда.

– И какую музыку вы пишете? – спросил Алекс, сидевший на длинном диване позади кофейного столика.

Эми встала, подошла к шкафу, открыла его, извлекла скрипку и протянула ее Рейке.

– Покажи им, дорогая, – сказала она.

Рейка взглянула на нас, словно ожидая одобрения. Вернулась Тори с напитками.

– Пожалуйста, – попросила я.

Рейка, которая сидела рядом с Алексом, встала, приложила скрипку к плечу, подняла смычок и заиграла. Не знаю точно, чего я ожидала, но музыка показалась мне просто невероятной. Мягкая, величественная, печальная, она заполняла комнату целиком, угасала и вновь заполняла комнату. Наконец мелодия оборвалась на тоскливой ноте.

– Композиция «Приливы и отливы», – сказала Тори.

На губах Эми играла торжествующая улыбка.

– Расскажи им.

– Это история двух влюбленных, которые стоят на берегу океана и слушают шум моря, – сказала Рейка. – Девушка говорит: «Прощай. Все кончено. Ты мне нравишься, но у нас ничего не выйдет». И уходит прочь, разбив жизнь другого.

– Когда Рейка пишет песню о разбитой любви, – заметила Тори, – слушатели проникаются до глубины души.

– Вы профессионал, – сказал Алекс, подтверждая очевидное.

– Да, я в свое время играла в симфоническом оркестре Нингаты. Тори, кстати, тоже – там мы и познакомились. Мне всегда нравилось писать музыку, но я не верила, что у меня выйдет хоть что-нибудь серьезное. Я показала Тори несколько своих композиций, а она передала их музыкантам из «Баннер бойз». Вы ведь знаете, кто это? Нет? Довольно известная группа. – Она улыбнулась, словно удивляясь, где мы вообще были всю жизнь. – Они спросили, можно ли исполнить мое сочинение, которое называлось «Вид на море». Я согласилась, и оно сразу же стало хитом. Тогда я поняла: меня ничто не остановит.

– Потрясающе, – сказала я. – Вам нравятся океаны?

– Еще бы!

– И тем не менее вы здесь.

– Посреди величайшего в мире океана. – Она положила скрипку на столик. – Я всегда любила океаны за отсутствие берегов. В детстве я часто стояла на берегу, слушая шум прибоя, и до самого горизонта тянулась одна лишь вода. Без границ, без пределов. Не знаю почему, но здесь все человеческие чувства тоже кажутся безграничными, и нет повода их сдерживать. Именно здесь я стала той, кем являюсь на самом деле. Понимаете?

– Но вы же артисты, – заметила я. – А артистам нужна публика.

– Мы вовсе не живем здесь, Чейз. Амора – нечто вроде убежища. Место, где можно побыть самим собой.

– Последний вопрос, – сказал Алекс. – У вас тут, случайно, нет никаких артефактов?

Женщины переглянулись, и Рейка улыбнулась:

– Смотря что считать артефактами. Наверху висит мое старое пальто.

– Ясно, – кивнул Алекс. – Спасибо.

Я повернулась к Эми:

– Как я понимаю, вы отвечаете за связь с общественностью?

– Вовсе нет, – рассмеялась она. – На самом деле я артист-комик.

– Похоже, Токата не настолько глупа, как мы думали.

– Похоже на то.

Тори, Эми и Рейка вышли под купол и помахали нам вслед. Мы помахали в ответ. Я спросила Алекса, полетим ли мы домой.

– Нет, – ответил он. – Мы до сих пор не знаем, что все это значит.

– Возвращаемся на Галилео?

– Да.

– И что дальше? Будем выбивать правду из Токаты?

Алекс сидел рядом со мной, глядя на звезды.

– Возможно, выход все же есть.

– Слушаю.

– Нужно припугнуть Токату. И Саутвика. У них есть одно слабое место.

– Какое?

– Они пытаются сохранить тайну. Нужно сделать так, чтобы эта тайна оказалась в опасности.

– Но как? Мы не знаем, что именно они скрывают. И даже астероид не можем найти.

– Скорее всего, нам это ни к чему.

Вернувшись в музей Мауи, мы два дня были на виду – осматривали каждый отдел, задавали вопросы экскурсоводам, проводили много времени в магазине сувениров и в вестибюле. Алекс рассчитывал привлечь внимание представителей прессы, но тщетно.