– Нам настало время уходить, – прошептала директор школы. А потом, когда они закрыли за собой дверь и снова оказались в коридоре, добавила: – Мы используем одинаковый подход и к преподаванию других наук, начиная с ботаники.

– Почему именно с ботаники?

– Потому что с ее помощью легче всего объяснить все, о чем говорилось только что, – ту же историю с Махакасьяпой.

– И это служит для вас отправной точкой?

– Нет, в качестве отправной точки мы используем самые прозаические учебники. Детям даются очевидные, элементарные факты, тщательно разложенные по полочкам. Ботаника в чистом виде – вот первая стадия. На это уходит от шести до семи недель. После чего они посвящают целое утро тому, что мы окрестили «наведением мостов». Два с половиной часа мы даем им, чтобы соотнести весь изученный прежде материал с искусством, языком, религией, самопознанием.

– Ботаника и самопознание… Как можно навести мост между ними?

– На самом деле это очень просто, – заверила его миссис Нарайан. – Каждому ребенку дается цветок. К примеру, китайская роза. Или лучше – гардения, потому что китайские розы не пахнут. Что такое гардения с точки зрения науки? Из чего она состоит? Из лепестков, тычинок, пестика, завязи и всего прочего. Детей просят сделать детальное аналитическое описание цветка, проиллюстрировав написанное точным рисунком. Когда это сделано, наступает короткий перерыв для отдыха, а потом им читают легенду о Махакасьяпе и просят поразмыслить над ней. Давал ли Будда простой урок ботаники? Или внушал ученикам нечто другое? И если другое, то что именно?

– А в самом деле – что?

– Но ведь вы, должно быть, поняли из сути самой истории: словесного ответа на этот вопрос не существует. А потому мы советуем мальчикам и девочкам приостановить размышления и просто посмотреть. «Но не смотрите на цветок с аналитической точки зрения, – говорим мы. – Не смотрите как ученые или даже как садовники. Освободитесь сейчас от всех своих знаний и посмотрите совершенно несведущим взглядом на бесконечно невероятную вещь, лежащую перед вами. Посмотрите так, словно никогда прежде не видели ничего подобного. Словно у этой вещи нет названия и вы даже не знаете, к какому типу предметов ее отнести. Посмотрите внимательно, но пассивно, восприимчиво, но без попыток классификации, оценки или сравнения с чем-либо другим. И, глядя на нее, вдыхайте ее мистерию, проникайтесь духовным смыслом, проникайтесь запахом мудрости, достигающей вас с другого берега.

– Все это, – заметил Уилл, – звучит очень похоже на речь доктора Роберта во время церемонии инициации.

– Ну конечно, так и есть, – сказала миссис Нарайан. – Обучение видению вещей глазами Махакасьяпы – это наилучшая подготовка к опыту приобщения к средству мокша. Каждый ученик, приходящий на инициацию, имеет за спиной долгое обучение искусству восприимчивости. Сначала это гардения, как одно из растений в курсе ботаники. Потом также гардения во всей своей уникальности, гардения в видении истинного художника, и, наконец, еще более чудесная гардения, какой ее умели видеть Будда и Махакасьяпа. И надо ли говорить, – добавила она, – что мы не ограничиваемся только цветами? Курс каждой науки, который проходят дети, периодически перемежается с сеансами «наведения мостов». Все – от изучения анатомии лягушек до спиральных туманностей в астрономии – рассматривается и концептуально, и с точки зрения восприятия, как явления для эстетического и духовного переживания, а не просто в научных, исторических и экономических аспектах. Обучение восприимчивости служит не только дополнением, но, если угодно, противоядием для чисто аналитического и научного подхода. Хотя оба вида образования совершенно незаменимы и необходимы. Если пренебречь одним в пользу другого, то вам никогда не вырастить полноценную личность.

После паузы Уилл спросил:

– А как человеку следует рассматривать других людей? Смотреть на них глазами Фрейда или, скажем, Сезанна? Взглядом Пруста или Будды?

Миссис Нарайан рассмеялась.

– А как вы сами рассматриваете, например, меня? – спросила она.

– В основном, мне кажется, я смотрю на вас глазами социолога, – ответил он. – Я вижу в вас представителя совершенно незнакомой мне культуры. Но в известном смысле при взгляде на вас во мне тоже срабатывает восприимчивость. Мне приходит мысль, уж извините за непрошеную откровенность, что вы сумели состариться изумительным образом. Очень хорошо с точки зрения эстетики, интеллекта, психологии и духовности, какой бы смысл ни вкладывать в это понятие. А когда во мне включается восприимчивость, это многое значит. Потому что если я предпочитаю восприятию прямую проекцию на реальность, то могу довести свои концепции до полного нонсенса.

И он издал легкий смешок с интонацией гиены.

– Нужно только захотеть, – сказала миссис Нарайан, – и вы всегда сможете заменить дурную готовую концепцию наиболее полным проявлением собственной восприимчивости. Вопрос лишь в том, скажете вы, зачем человеку делать подобный выбор? Почему бы индивидууму не выслушать обе стороны, чтобы потом свести их в единое мнение? Склонный к анализу, связанный традиционным мышлением создатель внешних концепций и внимательный, но пассивный человек, склонный к внутреннему созерцанию, – они оба не безгрешны. Но соединенные вместе, они могут добиться сравнительно неплохих результатов.

– Насколько эффективно ваше обучение искусству восприимчивости? – поинтересовался Уилл.

– Существуют различные степени восприимчивости, – ответила она. – Ее, например, крайне мало на уроке, где занимаются чистой наукой. Наука начинается с наблюдения, но наблюдение всегда выборочно. Вам приходится рассматривать мир сквозь решетку уже существующих концепций. Затем вы принимаете лекарство мокша, и концепции практически вообще перестают существовать. Вы ничего не выбираете, а мгновенно находите определение тому, что переживаете, и впитываете переживание в себя. Это как в известной строке из Вордсворта: «Учи же сердце видеть и внимать». Во время тех сессий «наведения мостов», которые я пыталась вам описать, тоже присутствуют известная выборочность и проекции на реальность, но их намного меньше, чем во время научных занятий. Дети не превращаются мгновенно в маленьких двойников Татхагаты; им еще очень далеко до подлинной восприимчивости, какую дает средство мокша. Очень далеко! Можно сказать, что они учатся лишь легче воспринимать названия и понятия. Какое-то непродолжительное время они берут значительно больше, чем отдают.

– А как вы используете то, что они берут, что впитывают в себя?

– Мы просим их сделать очень простую вещь, – ответила миссис Нарайан с улыбкой. – Попытаться совершить невозможное. Детей просят перевести пережитый опыт в словесную форму. Если взять в чистом виде, вне всяких концепций, как ничем не обусловленную данность, то что такое этот цветок, эта препарированная лягушка, эта планета, которую вы видите в телескоп? Что это значит? О чем это заставляет вас задуматься, что чувствовать, воображать, вспоминать? Затем перенесите все на бумагу. У вас ничего не получится, само собой, но вы обязаны попробовать. Это поможет вам понять разницу между событием и словом, между знанием о существовании определенной вещи и проникновением в ее сущность. «А когда закончите писать, – говорим мы, – посмотрите на цветок опять. Посмотрев, закройте глаза на минуту-другую. И нарисуйте привидевшееся вам, пока глаза оставались закрытыми. Причем честно рисуйте увиденное, что бы у вас ни получилось – нечто четкое или смутное, действительно цветок или нечто совершенно на него не похожее. Рисуйте, что видели, или даже если не видели ничего – все равно рисуйте. А потом расцветите красками или карандашами. Немного отдохните и сравните свой первый рисунок со вторым. Сравните научное и аналитическое описание цветка с тем, какое получилось у вас сочинение, когда вы ничего не подвергали анализу, когда вы вели себя так, словно ничего раньше о нем не знали, и позволили мистерии его существования проникнуть в глубину вашего сознания, как будто он нечто для вас новое и неизвестно откуда взявшееся. А затем сопоставьте свои рисунки и описания с работами других мальчиков и девочек из своего класса. И вы заметите, что аналитические описания и иллюстрации получатся очень похожими у вас всех, а вот ваши сочинения и рисунки второго рода окажутся очень разными. Как это связано с тем, что вы узнали в школе, дома, в джунглях и в храме?» Десятки вопросов, требующих ответов. Мосты необходимо наводить по всем направлениям. Ты начинаешь с ботаники или любого другого предмета школьной программы, а под конец сессии «строительства мостов» приходишь к размышлениям о природе языка, о разных видах опыта, о метафизике и линии жизни, об аналитических познаниях и мудрости с Другого Берега.