— Их следовало бы одеть во что-нибудь менее открытое и хорошенько вымыть, — задумчиво сказал Капитан.

— Ты тоже так считаешь? Накрашенная и разнаряженная баба здорово смахивает на куклу, выставленную на продажу. Разумеется, за немалую цену.

— Ты что, нищий?

— Хорошо тебе. Молод, богат, сам себе хозяин. А мои родители в самом расцвете сил, денег на развлечения дают мало. Хоть в Патруль поступай.

— Ну, попробуй, — Джек нахмурился.

Олег тряхнул головой:

— Увы. Все, на что я способен, — брюзжать в уголке. А тебе нравится? Поначалу все в восторге от такой жизни.

— Человек — скотина, которая ко всему привыкает.

— Слышу речи не мальчика, но мужа, — аристократ нервно захохотал. Всем надоело, все устали. Только нувориши делают вид, что им все это безумно приятно. Эти приемы, клубы, шампанское, жизнь по ночам. Нервы, фальшивое возбуждение. Уехать бы в провинцию, в глушь, где ложатся спать с заходом светила, нравы просты и естественны, женщины не носят на себе пуды косметики…

— И скучать по шуму и суете?

— Все ты знаешь, — устало сказал Олег.

За этим разговором бронированный монстр приземлился.

Лакей открыл дверь, и свежий ветер ворвался в пропитанную парфюмом атмосферу салона.

— Мужчины, исполняйте свои обязанности. Хватит болтать, как будто вы одни, — капризным тоном обратилась Клавдия к ним. — В дни моей молодости кавалеры были более галантными.

— Ну что ты, тетя, мы просто оробели от восхищения.

Олег подал руку Клавдии, делая Джеку знаки, что с большим удовольствием спустил бы ее с лестницы, дав пинка в широкий княгинин зад. Девушка подхватила Эндфилда.

— Я нравлюсь тебе? — негромко спросила она. — Забился в угол, молчишь. Я старалась для тебя.

— Ты всегда красива, просто немного непривычно.

— Ты хотел сказать, что я перестаралась? Отмыть, нарядить в дерюгу… Если хочешь, мы можем не идти.

— Нет. Глупо поворачивать, когда стоишь на пороге. В каждом деле нужна спецодежда.

Княжна засмеялась:

— Для тебя все работа. Ты неисправим. А ведь это для отдыха и развлечений.

— Я не был в таких местах ни разу. Не могу судить.

На входе Клавдия, Ника и Олег предъявили подобострастно сгибающейся в поклонах охране карточки членов клуба. Капитану же пришлось пройти процедуру идентификации, чтобы его занесли в качестве сопровождающего лица в компьютер.

Они вошли внутрь. Капитан отметил белый мрамор колонн, бархат портьер, пальмы в кадках, бассейн с фонтаном.

Эндфилд обратил внимание, как завиляла бедрами Клавдия, показывая, что свободна и независима. Ника плотнее прижалась к Джеку, подняв на него сияющий взгляд, заскользила плавно, будто составляла с ним единое целое среди этого великолепия.

Они прошли на второй этаж, где разместились в полутемном зале за столиком. На сцене изгибались в томном и тягучем танце едва прикрытые девицы. Обслуживание было на самом высоком уровне. Не прошло и десяти минут, как им подали заказ: шампанское в серебряном ведерке со льдом, перепелиные яйца, фазана, приготовленного по фирменному рецепту. Из курильниц поднимался дым с тяжелым и резким запахом.

«Особая еда, алкоголь, наркотики во всех видах, эротические представления — все для стимуляции чувственности, чтобы господа богачи могли быть еще более мужчинами или женщинами. Разврат во все видах, для выхода избытка энергии. А сам я теперь кто?» — пронеслось в голове у Джека.

Капитан старательно пережевывал пищу, кивал на едкие замечания Олега по поводу соседей. Княгиня призывно хохотала, стреляя глазами в мужчин. Ника с тревогой глядела на Эндфилда. Она догадывалась, что все это ему не нравится.

— Может, уйдем? — спросила она наклонясь к нему.

— Нет. Дай оценить.

— Ну, вы как хотите… — произнесла Клавдия. — Пойду сорить деньгами.

— Опять продуешься в рулетку. — Княжна недовольно посмотрела на нее.

— Не могу понять, кто из нас более стар, я или ты. Разве тебя не привлекает азарт игры? Увидимся дома. — Мать Ники нетвердой походкой направилась к выходу.

— Она хотела сказать: «Общение со скрягой Джеком плохо на тебя действует», — прокомментировал Капитан.

Девушка не ответила, лишь посмотрела на него долгим взглядом.

— Может, и нам покинуть это чавкающее сборище? — предложил Олег.

— Правильно, — загорелась идеей княжна. — Пойдемте к Феликсу.

Так называлось кафе, где собиралась молодежь. Эндфилд платил за всех. Он даже присвистнул от удивления, увидев сумму счета, но рассчитался, даже небрежно кинул официанту «на чай». По ненависти и зависти, вспыхнувших на задворках мозга этого человека, Капитан понял, что по крайней мере лакей признал его за господина.

Кафе «У Феликса» помещалось на территории комплекса развлечений, накрытого двойным куполом из силового поля и прозрачного композита. Снова предельно вежливая охрана, идентификация, взгляды в спину знакомых Ники, которых она небрежно приветствовала, не отводя глаз от Капитана.

В обширном и темном зале было накурено так, что воздух казался синим. Но дышалось легко, и Джек понял, что это часть образа, специально созданная при помощи технических средств. Со сцены кто-то в белом, с нелепо длинными рукавами, белым лицом и глазами, выкрашенными в форме четырехконечной звезды, читая нечто трагическое заунывным голосом, наводил тоску на молодых людей в причудливых одеяниях, которые в свободных позах сидели на низеньких диванчиках вокруг массивных столиков. Длинноволосые юноши с печальными лицами, освещенными крохотными огоньками свечей, сосредоточенно внимали лишенной всякого смысла белиберде.

Их крашеные подруги полулежали в объятиях парней, дымя длинными тонкими сигаретами, прихлебывая вино из бокалов. Эндфилд обратил внимание, что меланхолический бред «Пьеро» воспринимается ими с редким единодушием, сочувствием и пониманием, будто эти отпрыски благородных семейств стыдились своей свободы, сытости, своих возможностей и любой ценой пытались озадачить себя если не проблемами, то самоедством «трагического и возвышенного пафоса».

Эндфилд перешептывался с Никой, пародируя актера, заставляя ее давиться смехом и краснеть. Капитан совсем не задумывался над тем, что говорит, зная, что это все равно будет смешно. Ему полагалось быть таким по принятому образу.

Олег тоже хохотал над замечаниями Джека, но тем не менее оглядывался по сторонам и пытался их урезонить. Соседи бросали недовольные взгляды, хотя Эндфилд и княжна не выходили за рамки приличия.

Когда «Пьеро» закончил, многие аплодировали ему стоя. Слушатели постарше отпускали фразы типа: «великий артист», «певец печали».

К княжне подошел кельнер и сказал, что ей нужно связаться с матерью. Она вышла из зала к телефону. На сцене артисты кордебалета начали танцевать медленный тягучий танец.