— Кира… — беспомощный стон сорвался с его губ, и Егор опять попытался приблизиться ко мне, но я тут же предупреждающе выставила руку вперед.

— Мне казалось, что все это — настоящее. Ты настоящий. А ты всего лишь трахал меня по-настоящему, радуя своих виртуальных друзей моими интимными фото.

— Я не публиковал это.

— Не верю, — зло процедила я, смотря в упор.

Его дрожащие широкие ладони смяли побледневшее лицо, а я понимала, что должна уйти отсюда, как можно скорее. Или каждая секунда, проведенная рядом с ним, изрешечивала меня, не оставляя и миллиметра живого места. Но успела сделать лишь пару шагов между рядов припаркованных машин, как сильные руки крепким замком сомкнулись впереди меня.

— Кир, прошу тебя, — но родной бархатный голос уже не действовал на меня успокаивающе.

В моей голове будто бы кто-то нажал на спусковой крючок, ибо я четко сообразила, как меня выкинуло из реальности. Не соображая, что делаю, я резко дернулась и развернулась к нему, замахнувшись рукой. Хлопок — и в разноцветных глазах отразился океан боли.

— Пусти меня. — Мне начинало казаться, что я задыхаюсь в его руках.

Но Егор и не думал отпускать меня, а еще сильнее сжал ладони на моей талии, удерживая рядом.

— Ненавижу, — прошипела я и снова ударила его по щеке.

Еще звонкий хлопок. Егор на секунду закрыл глаза, задерживая дыхание, а на лице заходили желваки, но он даже не шелохнулся.

Обида, злость, разочарование перехлестнули через край, и я уже просто лупила кулаками по лицу, шее, груди, рукам, вкладывая в удары все свои силы, надеясь, что он хотя бы физически ощущает ту опустошающую боль, которой сам же меня и наполнил. Егор стоял, не двигаясь, даже не пытаясь увернуться или напрячь свое тело, чтобы ощущать удары не так явно. Он просто позволял яростно колотить себя, словно боксерскую грушу, не сводя с меня взгляда покрасневших глаз.

Не знаю, сколько ударов выдержал Егор, прежде чем в моих легких закончился воздух, и я обессилила в его руках. Издав мучительный вдох, он осторожно привлек меня к себе, запуская ладони в мои изрядно растрепавшиеся волосы. Пальцами я вцепилась в его футболку и уткнулась ему в грудь. Слыша, как внутри него свирепо колотилось сердце, просто зарыдала. Его запах и теплота тела обволакивали меня, остро заставляя чувствовать, что он невероятно родной и близкий. До беспамятства любимый.

— Как ты мог? — прошептала я, поднимая на него глаза, видя сквозь солёную пелену лишь знакомые очертания перед собой.

Трясущимися ледяными пальцами Егор прикоснулся к моей щеке, вытирая слезы.

— Прости, — едва слышно произнес он.

Я махнула головой, убирая его холодную ладонь со своего лица. Набрав в грудь воздуха, медленно выдвинула руки вперёд, отталкивая Егора от себя, понимая, что просто физически не могу находиться рядом с ним. Было ли это невыносимо? Нет. Это было гораздо хуже.

— Ты не понимаешь… — тихо прохрипела я, сглатывая жгучий ком и делая шаг назад, спешно стирая льющиеся слезы. Его руки, обнимавшие меня пару секунд назад, безвольно опустились вниз. — Ты не имел никакого права делать мою жизнь и мои чувства всеобщим достоянием.

— Моя, я прошу тебя… — Егор смотрел на меня так отчаянно и беззащитно.

— Твоя? — я нервно хохотнула, ошеломленно уставившись на Королева. Теперь это слово вызывало не трепет, а жалило до желания выть. — Да я никогда не была Твоей, Егор. Я была общей для сотни тысяч твоих подписчиков. Хочешь знать, как я себя ощущаю? — сжав кулаки и зубы, я опять приблизилась к нему настолько близко, что видела, как узорами вокруг разноцветных радужек появлялись красные нити. — В твоей машине меня трахнули почти четыреста тысяч человек.

Егор зажмурился с болезненной гримасой на лице, как если бы мои слова могли ударить его под дых, но мне было уже все равно.

— То, что я доверила тебе самые тайные воспоминания не делает тебя их хозяином, — продолжая смотреть ему в глаза, которые ясно отражали в себе страх, меня начинало трясти, как на морозе. — Я разделила с тобой самые сокровенные чувства и легла с тобой в постель, но никто не давал тебе право делить это с кем-то другим. Это моя жизнь.

Обхватив свои плечи руками, чтобы хотя бы так не дать окончательно раствориться в чувстве пустоты. Но хриплый и измученный голос холодными цепями сжал все, что осталось живого от меня.

— Но это же была и моя жизнь тоже, Кир… Ты стала частью ее. Ты стала моей жизнью.

— Что? — Я задрожала так, что слышала, как стучат мои зубы и судорожно сводит жилы внутри. — Твоя жизнь? — Мой голос истерично переходил в крик, разлетаясь между рядами автомобилей. — Где? — Я раскинула руки в стороны, чувствуя, как перестаю контролировать то, что говорю. — Покажи. Может, я слепая. Что-то не видно постов о том, что ты бедный и несчастный, и твоей матери плевать на тебя. Или опроса среди подписчиков, чтобы они проголосовали про содержимое конверта с результатами ДНК. — С каждым моим словом глаза Егора затухали, наполняясь какой-то безжизненной тенью. — Где это все? Где…

Но мой выкрики прервало ощущение чьих-то ладоней на моих плечах, которые осторожно сжались, не дав окончательно утопить себя в истерике.

— Кир, остановись. Тебе лучше уехать сейчас, — над ухом раздался спокойный голос Геры. — Это же тебя ждут возле красной машины?

Я едва заметно кивнула, кое-как держа себя в сознании. Меня осторожно повели в сторону Маши. Только в этот момент я поняла и разглядела, что все это время на парковке мы были не одни. Вокруг нас толпились люди, хитро перешептываясь, пересмеиваясь, а кто-то стоял с телефоном в руках, наблюдая наш концерт. Я орала им, что все они больные и неадекватные, но только мысленно.

Гера передал меня в руки Машки со словами: «Увози ее». Только я нашла кое-что еще, о чем хотела сказать Егору, который продолжал неподвижно стоять среди припаркованных машин.

— Королёв, — негромко произнесла я, но и этого хватило, чтобы он услышал и обернулся на мой голос.

Потерянный, бледный, с мертвым взглядом. Я видела, как Егор был по-настоящему раздавлен. И во мне не было ни капли жалости. Вытащив ключи от квартиры из сумочки, я швырнула их прямо на асфальт так, что они звонко проскользили почти к самым его ногам.

— Лайк за любовь тебе, Егор.

***

Я знала, что он не поедет за мной и не появится в своем доме раньше меня. Так как мои документы и кое-какие вещи, в спешке собранные в побеге от бабушки, оставались у Егора, я намеренно не отдала ему вторые ключи. У меня было меньше часа, чтобы успеть забрать свою сумку и не пересечься с его семьей, поэтому все о чем попросила Машу, так это вернуться в поселок как можно быстрее. Она молча без вопросов кивнула и лишь иногда в дороге осторожно дотрагивалась до моих сжатых до белых костяшек в кулак пальцев.

Хоть боль обволакивала каждый сантиметр тела и разбирала его на кусочки, но во мне еще были силы сопротивляться ей. Я знала, что стоит выпустить тот тайфун душащей горечи, то не смогу не то, что двигаться, я перестану дышать, но мне нужно было это время. Поэтому, как только Машка притормозила у знакомых ворот, я за считаные секунды оказалась у Егора в комнате, хватая то, что принадлежало мне. Каждый новый вдох давался с трудом, и я уже испытывала не боль, а агонию. Смятые белоснежные простыни на полу, полупустая пачка сигарет — воспоминания, которые нещадно били меня прямо по сердцу, ребрам, животу. Егор разрушил мой мир. И мне захотелось сделать то же самое… Ну, или хотя бы попытаться…