— Хорошо, добрая госпожа. Буду с вами откровенен. Такую пару, как вы с мужем, нам, лодочникам, редко доводится встретить. Я заметил вашу необычайную преданность друг другу, ещё когда вы ехали верхом под дождём. Поэтому даже не сомневаюсь, что вам будет позволено жить на острове вместе. Будьте в этом уверены.

— Ваши слова дарят мне счастье, — говорит она, словно сникнув от облегчения. — Кто знает? Может быть, во время шторма или в тихую лунную ночь нам с Акселем доведётся увидеть сына, случись ему быть поблизости. Или даже перемолвиться с ним парой слов.

Костёр разгорелся, и я встал на ноги.

— Посмотрите вон туда. Там, в тени, качается моя лодка. Но весло я прячу в пещере неподалёку, в заводи с маленькими рыбёшками, которая наполняется во время прилива. Друзья мои, сейчас я схожу за ним, а вы, пока меня нет и вас не смущает моё присутствие, обсудите всё как следует. Если захотите совершить это путешествие, ваше решение должно быть бесповоротным. Теперь я вас ненадолго оставлю.

Но так легко от неё не отделаться.

— Одно слово, прежде чем вы уйдёте, лодочник. Скажите, правда ли, что, когда вы вернётесь, прежде чем дать согласие на переправу, вы допросите нас, каждого по отдельности? До меня доходила молва, что таков у вас, лодочников, способ определять те редкие пары, которые смогут жить на острове неразлучно.

Они оба пристально смотрят на меня, подставив лица закатному солнцу, и на лице старика написано подозрение. Я встречаюсь взглядом с его женой, но не с ним.

— Добрая госпожа, благодарю вас за напоминание. В спешке можно легко пренебречь тем, что по обычаю должно быть исполнено. Всё именно так, как вы говорите, но в вашем случае — это просто дань традиции. Потому что, как я уже сказал, вас с мужем связывает необычайная преданность, я заметил это с первого взгляда. А теперь простите, друзья мои, у меня мало времени. Вам нужно принять решение до моего возвращения.

И я покинул их и пошёл по вечернему берегу, пока шум волн не стал оглушительным, а галька под ногами не сменилась мокрым песком. Всякий раз, оглядываясь на них, я видел одну и ту же картину, просто с каждым разом она становилась всё меньше: седой старик, присев рядом с женой, держит с ней важный совет. Её я почти не видел, потому что скала, к которой она привалилась, скрывала всё, кроме взмахов руки, сопровождавших её речь. Они — любящая чета, но долг есть долг, и я пошёл дальше, в пещеру за веслом.

Когда я вернулся, неся весло на плече, то прочёл решение в их глазах прежде, чем старик успел сказать:

— Лодочник, мы просим перевезти нас на остров.

— Тогда поспешим к лодке, потому что я уже сильно запаздываю, — ответил я и шагнул прочь, словно торопясь навстречу волнам. Но тут же вернулся со словами: — Нет, подождите. Сначала нужно исполнить тот глупый обычай. Позвольте, друзья мои, кое-что вам предложить. Вы, добрый господин, сейчас встанете и чуток от нас отойдёте. Как только вы перестанете нас слышать, я быстро перемолвлюсь словечком с вашей любезной женой. Вставать ей не придётся. Потом я подойду к вам, туда, где вы будете стоять. Мы быстро с этим покончим и вернёмся, чтобы перенести добрую госпожу в лодку.

Он пристально смотрит на меня, в глубине души стараясь мне поверить. И наконец говорит:

— Хорошо, лодочник, я пройдусь по берегу. — Потом обращается к жене: — Мы расстанемся только на миг, принцесса.

— Беспокоиться не о чем, Аксель. Мне намного лучше, и под защитой этого доброго человека со мной ничего не случится.

И старик уходит, медленно шагая, к восточному краю бухты, утонувшему в огромной тени утёса. Его приближение вспугивает птиц, но они быстро возвращаются и снова принимаются долбить клювами водоросли и камни. Он слегка прихрамывает, и спина у него согнута, как у человека, который уже готов принять поражение, но внутри его ещё пылает маленький огонёк.

Женщина сидит передо мной и кротко мне улыбается. О чём же мне у неё спросить?

— Не бойтесь моих вопросов, добрая госпожа. — Мне бы хотелось, чтобы рядом была длинная стена, на которую я мог бы смотреть, говоря с ней, но мне в лицо дует вечерний ветер и светит закат. Я присаживаюсь рядом на корточки, подражая её мужу, и подбираю рясу до колен.

— Я не боюсь ваших вопросов, — тихо говорит женщина. — Потому что знаю, какое чувство к мужу живёт в моём сердце. Спрашивайте, что вам будет угодно. Ответы мои будут честны, но засвидетельствуют лишь одно.

Я задаю пару вопросов, самых обычных, ведь разве не часто мне приходится это делать? Время от времени, чтобы её подбодрить и показать, что слушаю, я задаю ещё один. Но в них почти нет нужды, она и сама неплохо справляется. Она всё говорит, иногда закрывая глаза, но голосом звучным и твёрдым. И я внимательно слушаю, как и велит мне долг, а мой взгляд смотрит в другую сторону бухты, на фигуру усталого старика, беспокойно шагающего среди мелких скал.

Потом я вспоминаю, что меня ждёт работа и в другом месте, и прерываю поток её воспоминаний.

— Благодарю вас, добрая госпожа. Позвольте мне теперь поспешить к вашему любезному супругу.

Старик явно начинает мне доверять, иначе зачем ему отходить так далеко от жены? На звук моих шагов он оборачивается, словно проснувшись. На лице его пылает закат, и я вижу, что подозрения его исчезли, уступив место глубокой грусти, и в глазах стоят слёзы.

— Как всё прошло, сэр? — тихо спрашивает он.

— Слушать вашу добрую жёнушку — одно удовольствие, — отвечаю я, подстраиваясь под его тихий голос, хотя ветер завывает всё громче. — А теперь, друг мой, будьте кратки, чтобы побыстрее отправиться в путь.

— Спрашивайте что хотите, сэр.

— Друг мой, я не задаю нескромных вопросов. Но вот ваша любезная жена только что вспомнила день, когда вы вдвоём ходили на рынок за яйцами. Она сказала, что несла их в корзине, держа её перед собой, а вы шли рядом и всю дорогу не сводили взгляда с корзины, боясь, что она оступится и разобьёт яйца. Вспоминая это, она была счастлива.

— Думаю, лодочник, что чувствую то же самое. — Он смотрит на меня с улыбкой. — Я волновался за яйца, потому что в предыдущий раз она споткнулась и пару штук разбила. Пройти было всего ничего, но в тот день мы оба остались весьма довольны.

— У неё о том дне остались такие же чувства. Хорошо, давайте больше не будем терять времени, потому что разговор этот — только дань обычаю. Давайте вернёмся за нашей любезной госпожой и перенесём её в лодку.

И я увлекаю его обратно к навесу и жене, но теперь он едва переставляет ноги, вынуждая меня тоже замедлить шаг.

— Не бойтесь волн, друг мой, — говорю я, считая, что именно в этом источник его беспокойства. — Эстуарий[11]хорошо защищён, и по пути на остров нам ничто не грозит.

— Я охотно доверюсь вашему мнению.

— Кстати, друг мой. — Отчего бы не разбавить эту неспешную прогулку беседой? — Есть у меня один вопрос, который я задал бы, будь у нас больше времени. Раз уж мы идём вместе, вы не против, если я скажу, что это был за вопрос?