По ее тону я понял, как противно произносить ей эти слова.

– Будьте любезны, могу я поговорить с мистером Тренчем? Это Роберт Остлер из юридической фирмы «Прэтчетт и компания».

– Мистер Тренч на совещании, к сожалению. Могу я узнать ваш номер, чтобы мистер Тренч вам перезвонил?

– Боюсь, что нет. У меня юридический вопрос.

– Минуточку. Попробую вас соединить.

Меньше чем через минуту в трубке раздался раздраженный голос Тренча.

– Добрый день! Насколько я понял, у вас срочное дело, которое не терпит отлагательств. Должен сказать, что сегодня я первый день в должности.

– Я осведомлен об этом, мистер Тренч, – вот почему я вынужден действовать так стремительно. Вы, очевидно, отдаете себе отчет в том, что нарушаете закон уже самим своим присутствием на этом месте. Наш клиент, мистер Кит Престон, прежде всего должен получить официальное уведомление об отстранении от должности с соответствующими обоснованиями. По закону он остается управляющим компании.

Тренч на время потерял дар речи.

– Как мне сообщили, – наконец обрел он дар речи, – контракт мистера Престона основан на приватной договоренности Кита Престона и Барни Уайсса, который передал нам в собственность свои издания. Мистер Престон не является служащим компании «Фулгер АГ».

– Полноте, мистер Тренч! Вы не хуже меня знаете, что это лишь отговорки. Мистер Престон заключил соглашении о занятии своей должности на полный год, и вы обязаны либо признать этот факт, либо оказаться перед лицом юридической процедуры, которая обойдется вам в значительную денежную сумму и отрицательно повлияет на вашу репутацию.

– На самом деле, – возразил Тренч, – это ваш клиент должен отвечать по закону. Мне известно, что против него лично возбужден иск по обвинению в клевете на мистера Фулгера. Делу дан ход, и мистер Фулгер выражает твердое намерение довести его до конца. В связи с этими обстоятельствами какой бы то ни было разговор о пребывании мистера Престона в должности абсурден.

– Я выслушал вашу точку зрения, – сказал Боб, – хотя мы оба прекрасно понимаем, что это лишь сотрясение воздуха. Ответьте, на какой адрес вы предпочитаете получить наши официальные претензии – в офис, на дом или на имя вашего юриста, который будет вести дело от вашего имени?

Тренч назвал имя и адрес Рудольфа Гомбрича.

– Итак, – заключила Джоанна после того, как Боб повесил трубку, – они хотят играть всерьез. – Глаза ее сверкнули. – Тогда мы предоставим им эту возможность.

Она вызвала звонком секретаря. Та вошла с блокнотом в руках, и Джоанна продиктовала ей какой-то замысловатый текст на специфическом юридическом языке, из которого я ничего не понял. Не помню, сквозила ли в ее словах угроза заключить Тренча в тюрьму, но, кажется, что-то в этом роде там прозвучало.

– Проблема только одна, Кит, – сказала мне Джоанна. – Похоже, ты не сразу получишь свои денежки. Потерпишь немножко?

– Придется. Немножко смогу.

– Не беспокойся, ожидание не затянется. Обещаю. Совсем скоро они на коленях приползут, умоляя принять от них денежки.

* * *

Сузи позвонила мне после работы из таксофона.

– Это я, – прошептала она. В трубке слышался шум улицы.

– Где ты?

– На Дувр-стрит. Можно к тебе зайти? Мне надо многое тебе рассказать. Извини, что звоню из автомата. Нам запретили с тобой общаться.

Она приехала на такси, вся горя от возмущения.

– Ты себе не представляешь. Прямо не знаю, с чего начать.

– Выпьешь чего-нибудь? Вина?

– Нам сегодня целый день мозги промывали, читали нравоучения. Все теперь будет по-другому. Кстати, Мередит Кэрью-Джонс уволили. После обеда она с нами простилась.

– И кто придет на ее место?

– Ты не поверишь. Придурочная баба из «Шикарной жизни». Тренч решил утопить «Светскую жизнь».

– Интересно, зачем?

– Говорит, дома в георгианском стиле уже никого не интересуют. Теперь народ интересуется исключительно джакузи. Видно, у него наклюнулась хорошая реклама.

– Что еще новенького? – машинально спросил я. На самом деле все эти преобразования меня уже не волновали. Все, что рассказывала Сузи, казалось далеким-далеким, из какой-то другой, не моей жизни. И все это ничуть меня не трогало. Кончено и забыто!

– «Кутюр» велено отводить каждый месяц по шесть полос моде для полных. Кроме того, им запретили пользоваться услугами супермоделей – из-за дороговизны, – если только сама компания их не оплачивает, вроде как Тигру для «Мушетт».

– Да, денек удался!

– Ты еще и половины не знаешь! В обед вызвали Эллен Дурлахен и объявили, что ей выплатят жалованье за три месяца и выкинут на улицу. Угадай, кого посадят на ее место?

– Ума не приложу.

– Пьера Ру!

– Боже милостивый!

– И должность его будет называться так: «Директор группы исполнительных коммуникаций и маркетинга». Каково? Я сама печатала эту дребедень для пресс-релиза. Это же чушь собачья! Элементарная безграмотность! Я, конечно, слова не сказала, пускай сами умываются. Я знаю, это Пьер Ру навешал Тренчу лапши на уши, задурил мозги бессмысленным жаргоном, которым они там в «Мушетт» балуются, вместо того чтобы реально делать дела…

– Я тоже имел удовольствие наслушаться этой хреновины.

Сузи обескураженно посмотрела на меня.

– Когда? Говорят, это их коммерческая тайна, новая стратегия бизнеса, и никто не должен об этом знать до завтрашнего утра.

– Да уж был случай. Не бери в голову. А Эллен мне жалко. А Ру и Тренч – два сапога пара.

– Но самое интересное наступило в четыре часа. Всех собрали в вестибюле. Говард Тренч занял место у рецепции. Вид у него был такой серьезный, как будто он собрался огласить приговор о смертной казни или по меньшей мере – о всеобщем увольнении. Нагнал страху. Даже курьеры, которым вообще-то терять особенно нечего, и те занервничали. Итак, Говард разразился речью в своем духе – насчет новых принципов работы на рубеже тысячелетий и всякое такое, никто ни фига не понял. А потом вдруг тебя помянул. Кстати, ты часом не звонил сегодня Луэлле Ренуфф-Джонс?

– Звонил.

– Я так и подумала. Говард распорядился, чтобы телефонистки на коммутаторе информировали его лично, если ты будешь звонить. Так что когда ты позвонил Луэлле, они ему мигом сигнализировали. И в своей речи он специально заметил, чтобы никто не вздумал вступать с тобой в контакт. В том числе во внерабочее время. Те, кто осмелится нарушить это распоряжении, немедленно будут уволены.

– Тебя это тоже касается.

– Меня в первую очередь. Я удостоилась отдельной лекции. Мне-то наплевать. Все равно я там не останусь, даже если он захочет меня оставить, в чем я глубоко сомневаюсь.