Джагатай широко раскрыл глаза и пораженно смотрел на мелькающие тут и там космодесантников, чьи доспехи отсылали ещё к временам битвы за Терру, не говоря уже даже о самых первых Крестовых походах!

Нечеловеческие глаза примарха заметили и вовсе невероятную вещь — один из солдат не мог быть ни кем иным, как одним из давным-давно исчезнувших громовых воинов, предшественников космодесантников. Сам Джагатай лишь случайно наткнулся на фото их вида.

А поток людей и не думал утихать. Кого среди них только не было, десятки самых различных полков, численностью от тысяч, до нескольких человек. Ещё несколько титанов и отрядов космических ангелов.

Когда же Джагатай заметил парочку кустодиев он окончательно потерял всякую надежду понять, что происходит.

Благо, вышедшие из портала люди не разбредались, а дисциплинированно выстраивались на выделенном для них пространстве, также позволяя новоприбывшим пройти.

Внезапно стоящий недалеко техножрец задергался и его электронный голос повысился сразу в несколько раз.

— Тревога! Замечено такое же возмущение в этом зале!

— Офицерам, покинуть комнату! Техножрец, определи точку воздействия!

Спустя десяток секунд внутри остался лишь сжимающий алебарду Хан и его охрана, смотрящая на возникший небольшой зеленый прямоугольник.

И вновь знакомый вид перемещения, после чего сквозь портал шагнул крылатый Святой, от чего на душе Джагатая стало немного легче. Примарх был очень благодарен спасшему его человеку, и его похищение было неприятной новостью.

Вот только портал и не думал никуда деваться. По нему вновь прошло возмущение и в комнату шагнула ещё одна, непривычно высокая фигура.

Разум примарха ещё не до конца успел рассмотреть черты лица вошедшего, как его инстинкты уже сработали.

Его закованный в силовой доспех кулак метнулся вперёд, смачно впечатываясь в нос успевшему лишь расширить глаза Фулгриму.

* * *

— Он должен умереть! — взревел Джагатай, попытавшись ткнуть в спокойно стоявшего Фулгрима алебардой, но ему опять помешал закативший глаза Стас.

— Сколько можно говорить! — не выдержал уже Ордынцев, которому происходящее решительно не нравилось. С одной стороны, ему было всё равно на жизнь примарха, с другой, он всё же не хотел видеть смерть того, чья вина лишь опосредственна. — Он лишь клон, а оригинал с демонической душонкой всё ещё в варпе.

— Вот и дай мне его прикончить. Если оригинал предатель, то и его клон тоже. Кроме того, он же сам хочет того же!

— Мой брат прав, — виновато склонил голову к раздражению Стаса Фулгрим. — Я несу на своей спине преступления моего оригинала.

«Гребанный самоубийца!» — Стас не мог не заметить некоторые параллели, и от этого злился ещё больше: «Хватит пытаться умереть, пока я пытаюсь тебя спасти!»

Вдруг Ордынцев замер и почувствовал странное ощущение внутри. Спустя мгновение он понял, что это. Его, скажем, кредитор, изволил выразить желание поговорить с примархами, использовав тело Стаса, как ретранслятор.

Однако сам Станислав был решительно против такого развития событий.

«Ни за что», — коротко ответил он на вопрос Императора: «Хрен там плавал. Во мне не окажется другой мужик».

В ответ донеслось чувство, будто кто-то поморщился, после чего пришел альтернативный вариант. Будь здесь кто-то иной, Император не стал бы даже и спрашивать, но Анафема считал себя предусмотрительным существом и повторять неудачный опыт Тзинча был не намерен.

Стас вытянул руку с поднятой вверх ладонью, из которой и рванула золотая энергия, сформировавшая небольшую, но очень детальную голографическую фигурку.

Двум примархам потребовалось меньше секунды, чтобы распознать появившегося и рухнуть на колено, следом последовала и охрана из Белых шрамов.

Сам же Стас внезапно задержал дыхание, дабы не заржать, больно уж потешно выглядел маленький мини-Император, словно бы стоящий на его руке.

Правитель Империума бросил на Ордынцева недовольный взгляд, так как явно читал его еретические мысли, после чего повернулся к примархам.

— Сыны мои, — голос даже проекции Императора резонировал в глазах коленопреклонных фигур, от чего несколько космодесантников буквально била дрожь от переполняющих их чувств. — Посмотрите на меня.

Оба примарха нерешительно подняли головы. И можно было без труда заметить в глазах обоих стыд.

— С тех врёмен, когда мы все пытались сделать наш мир лучше, прошло много лет. Случились катастрофы, равных которым мы никогда не видели, и были совершены ошибки, исправить которые или очень трудно или и вовсе невозможно…

Затаив дыхание, все слушали слова Императора, пытаясь постичь скрытую за ними мудрость.

— …Но несмотря на все трудности Человечество не сдалось. Люди отказываются сдаваться и склоняться перед Злыми и Жестокими силами, единственное желание которых — уничтожение. Так можем ли мы думать о сдаче в то время как те, кто слабее нас отказываются сдаваться?

Император покачал головой.

— Все мы совершаем ошибки. В том числе и я, — эти слова заставили примархов окаменеть. Никто из них даже представить не мог услышать что-то подобное от их отца. — Глядя на вас, я видел свои ошибки и недочеты. Я был слишком строг и отказывался дать вам то, чего вы жаждали так сильно. Я не дал вам отца.

— Отец… — со слезами на глазах от момента не выдержал Фулгрим, но замолчал под взглядом Императора.

— Но тем мы и отличаемся, от Четырех… Ха! Трёх паразитов. Мы больше чем они, так как можем меняться, признавать свои ошибки и становиться лучше. В этот день я извиняюсь перед вами за то, что скрывал от вас жестокую правду. И вместе с тем, я прощаю вас и предлагаю вновь, как и прежде, стать со мной плечом плечу против всех тех сил, что бросают вызов человечеству.

— Но отец, — из последних сил сопротивлялся Фулгрим. — Как ты можешь доверять мне? Ведь я… Точнее, оригинал уже пал…

Внезапно серьезное выражение лица Императора дернулось и он мягко улыбнулся.

— Кто как не грешник и тот, кто увидел насколько ужасно и привлекательно зло, но отвернулся от него, достоин быть истинным праведником? Каждый из вас видел ужасы, но не позволил им себя сломать, так будьте же теми, кто не даст и другим пасть.

Примархи встали одновременно, и улыбнувшаяся фигурка Императора исчезла, растворившись в золотом свете.

Следом за примархами встали и ангелы Императора. Никто из собравшихся не рисковал нарушить тишину словом или действием. Все, казалось, впитывали всю важность произошедшего момента.

Конечно, некоторые из космодесантников всё ещё бросали на Фулгрима недружелюбные взгляды, но после слов Императора они были готовы его терпеть. Это не значило, что Империум просто так простит Феникийца, но он как минимум даст ему шанс искупить свою вину делом.

Сам же Ордынцев тряс