— А что за дорога?

— Дорога внутри головы. Входишь в одно ухо и выходишь из другого, вот и все. Правда, сначала нужно добраться до уха и не попасться в лапы гигантской блохи. Хотя говорят, блохи редко спускаются вниз, на виски, в основном они сидят на макушке и подкарауливают там неопытных коршунов и орлов. Во всяком случае, так было раньше. Но с тех пор прошло уже очень много лет.

— Ты хочешь сказать, что можно пройти голову боллога насквозь? Но ведь внутри она не пустая, там должно что-то быть, мозги например.

— Не знаю, не знаю. Говорю тебе только то, что слышал. У моего троюродного брата был внучатый племянник, прадед которого якобы в молодости знал одну девушку, которая рассказала ему, что приятель кузена ее тетки по материнской линии однажды рискнул проделать этот путь.

— Ну и что? Получилось?

— Кто его знает. Похоже, он остался в Атлантисе.

Мне понравилась эта версия.

— Решено. Так и сделаю. Однажды мне уже удалось найти выход из лабиринта.

Балдуан смерил меня долгим испытующим взглядом:

— Только сначала я должен тебя кое о чем предупредить.

Я удивленно поднял брови.

— В общем, знаешь… хм, говорят, у боллогов с мозгами… того… не все в порядке.

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

БОЛЬШАЯ ГОЛОВА. Во многих легендах и преданиях Замонии встречаются подозрительно схожие упоминания о том, что в былые времена на континенте водились боллоги куда более крупных размеров, чем те, которых мы встречаем сегодня. Наглядным доказательством существования таких доисторических боллогов-великанов является лежащая в восточной части Пиритонических гор гигантская голова. Ученые предполагают, что один из этих теперь скорее всего уже ископаемых боллогов однажды оставил свою голову в долине, а сам отправился ее искать. Высота Большой головы составляет приблизительно 25 км, и примерно таких же размеров она достигает в диаметре. Голова боллога густо покрыта длинной, косматой шерстью, которая все еще продолжает расти, удлиняясь примерно на 20 м в год. В шерсти, что покрывает исполинский череп, живут многочисленные мелкие насекомые, а также горные козочки, хищные птицы и опасные гигантские блохи.

Внутри Большой головы предположительно располагается мозг, общий объем которого составляет 21 км3. Здесь следует, правда, заметить, что вес и объем мозга никак не связаны с интеллектуальными способностями его обладателя. Мозг слона, например, весит в среднем 5400 г, в то время как мозг идеета едва ли перевесит на весах полуфунтовую гирьку. Можно даже со всей уверенностью сказать, что мыслительные способности практически любого живого существа убывают с увеличением размеров вышеупомянутого органа. Что и понятно, ведь извилины мозга с увеличением его поверхности все больше и больше удаляются друг от друга, а это, в свою очередь, приводит к потере внутримозговой коммуникации и, как следствие, к утрате взаимопонимания между отдельными его частями. Поэтому вместо одного огромного мозга предпочтительно иметь несколько маленьких со значительно лучшими соединениями и проводимостью. Вопреки распространенному заблуждению, голова боллога все еще жива, она просто дремлет, поэтому время от времени рядом с ней можно слышать нечленораздельные звуки и изредка даже храп.

Живая гора. Восхождение к уху боллога было скорее неприятным, чем трудным. Если бы все горы покрывала густая, косматая шерсть, покорение их из опаснейшего мероприятия превратилось бы в чистое развлечение. Шерстинки на Большой голове толщиной своей напоминали канаты, при этом были не гладкие, а ворсистые и узловатые, так что за них всегда можно было легко уцепиться. Раздражал только отвратительный запах жирных, не мытых в течение целых тысячелетий волос, от которого меня буквально тошнило, прикасаться к волоскам было все противнее и противнее, да еще не давало покоя ощущение неловкости, ведь карабкаться приходилось как-никак по живой голове.

Но объективное неудобство доставляла, пожалуй, одна лишь перхоть, чешуйки которой были размером с тарелку, весили каждая по килограмму и скатывались с головы настоящей шумной лавиной, поэтому приходилось то и дело искать укрытие, чтобы не улететь вместе с ними на землю.

Они наслаивались друг на друга, как черепица на крыше, одним неверным движением можно было вызвать цепную реакцию, в результате чего сотни и тысячи грязных, сальных пластин водопадом летели вниз. Дважды меня чуть не накрыла такая лавина. В первый раз мне чудом удалось удержаться, вцепившись в липкий волосок, а во второй она, к счастью, прошла в миллиметре от меня. В остальном же восхождение шло превосходно, погода была отличная: ни ветерка, ни облачка, безупречно чистое небо. Преодолев за час примерно две трети пути, я сделал привал, удобно расположившись на колтуне перепутанной, слипшейся шерсти.

Отдохнув, я с новыми силами продолжил свое восхождение. Мочка уха боллога маячила уже совсем близко, чуть выше меня, гигантским наплывом из кожи и мяса. Я взял немного правее, чтобы, обогнув ее, выйти прямо ко входу в ушную раковину, тем более что еще раньше заприметил длинный волосок, растущий из самого уха, — зрелище, конечно, не самое приятное, зато отличный способ достичь цели в кратчайшие сроки и с наименьшими усилиями.

Я приподнялся на цыпочки, дотянулся до кончика волоска, подергал его, проверяя на прочность, а потом оттолкнулся задними лапами и подпрыгнул. Меня упруго подбросило вверх, как будто я совершил прыжок с шестом.

Внезапно волос зашевелился.

Вместо того чтобы быстро взобраться по нему, я беспомощно висел, раскачиваясь, словно маятник.

Подо мной распростерлась бездна глубиной в несколько километров, лапы скользили. Неужели это конец?! Тут вдруг, будто сжалившись надо мной, волосок медленно пополз вверх, и я, обхвативший его мертвой хваткой, очутился за обтянутым кожей валом внутри ушной раковины.

Только это оказался вовсе не волос боллога, а ус гигантской блохи. Осознав свою оплошность, я срочно разжал лапы, что, надо сказать, не намного улучшило мое положение. Я плюхнулся на дно ушной раковины, вход в пещеру ушного отверстия заслоняло от меня мощное тело исполинского насекомого, в передних лапах которого я заметил ножик и вилку. Блоха алчно клацала ими, предвкушая скорый обед.

К счастью, времени на панику не осталось, действовать надо было молниеносно. Я сделал резкий выпад влево, блоха шагнула туда же, но я моментально отпрянул назад, пригнулся и, проскользнув у нее между ног, бросился ко входу в ушное отверстие. Блоха в силу своего размера была слишком неповоротлива, чтобы среагировать достаточно быстро, это дало мне возможность беспрепятственно нырнуть внутрь головы.

Озеро. Насекомое тем временем сумело кое-как развернуться и, пустившись вдогонку, стало нагонять меня гигантскими прыжками. А у меня на пути лежало небольшое грязноватое озерцо — наверное, снаружи натекла дождевая вода, — оно отливало желтизной и, надо сказать, вообще выглядело довольно противно, но что поделаешь, выбирать не приходилось. Я сделал глубокий вдох и, недолго думая, нырнул в темную жижу, в тайной надежде, что блохи не умеют плавать.