Доставили меня командиру роты – я все рассказал, солдаты подтвердили. Выпили спирта с командиром роты. Он дал лошадь, санки и сопровождающих, которые отвезли меня в деревню. На следующий день за мной из полка пришла машина.

– Кого сложнее всего сопровождать: штурмовики или бомбардировщики?

– Ой, штурмовиков! Прикрытие обычно строилось так: допустим, шестерка штурмовиков и нас шесть. Пара справа, пара слева и сзади выше. Они идут на маленькой скорости – 350 км/ч. Если нас атакуют, а мы идем на такой скорости, я ничего не могу сделать, я просто мишень. Поэтому мы ходили над группой либо кругами, либо восьмеркой. Иногда делали «качели». Я часто летал у штурмана полка Гриши Титарева (Титарев Григорий Иванович, майор. Воевал в составе 168 ИАП. Всего за время участия в боевых действиях выполнил около 200 боевых вы/летов, в воздушных боях лично сбил 2 самолета противника. – Прим. М. Быкова.) ведомым. Мы в паре ходили, строем «фронт» держа, интервал примерно метров 400. И вот он идет по прямой, а я низом, с набором скорости перехожу слева направо и обратно. Если его кто попробует атаковать, у меня скорость солидная – я отобью атаку. Конечно, расход горючего у меня больше, но мы далеко не летали. За горючим надо было на Як-3 следить. У него запас на 50 минут, а так – мировой истребитель.

Да… труднее чем штурмовиков – это только начальство в боевом вылете сопровождать. Был у нас начальник ВСС (воздушной стрелковой службы) полка майор Калашников, 1910 года рождения. На земле такой «истребитель» – всех немцев посбивает! А летать с ним сплошная морока. Летал он ведомым – прижмется ко мне вплотную, метров на 50, чтобы его прикрывали другие самолеты и в случае атаки «мессера» не достали. Слава богу, летал редко. Да и командир полка Когрушев (Когрушев Григорий Александрович, полковник. Участник гражданской войны в Испании и Отечественной войны с первого ее дня, командовал 11 и 162 ИАП. С ноября 1943 г. – командир 168 ИАП. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 180 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 4 самолета лично и 2 в группе. Награжден орденами Красного Знамени (дважды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й ст., Красной Звезды, медалями. – Прим. М. Быкова.) тоже летал редко. Был у нас такой старший летчик в звене Алексея Духанина Павел Воробьев. Он говорил, как Чапаев: «Командовать полком смогу. Командовать авиадивизией смогу. Командовать авиакорпусом, наверное, смогу. Чтобы командовать воздушной армией, должен подучиться. А вот командовать эскадрильей не смогу». Эскадрилья – это костяк любого авиационного соединения! От командира требуется найти цель, не потерять своих ведомых и прикрываемую группу, если летишь на сопровождение, надо в воздухе не только самому вести воздушный бой, но еще и управлять им, при перелетах не терять ориентировку. Это самая ответственная должность в истребительной авиации!

Сначала мы летали на Як-1, потом на Як-7, а в конце 1944 года наш полк получил Як-9л, истребитель-бомбардировщик, бравший на внутреннюю подвеску 400 килограммов бомб. Сначала получили эскадрилью самолетов «Малый театр фронту», а чуть позже эскадрилью «Москва».

Вот на нем летать – это тяжелая работа. Ведь самолет не бронированный, а нам все время давали аэродромы штурмовать, которые немцы прикрывали зенитками и истребителями.

Мы завидовали даже штурмовикам. Та же работа, но у них хотя бы бронекорпус. А после того как бомбы сбросили, мы еще должны сопровождать, вести воздушный бой. Бывало, бомбы везешь, а тебя атакуют. Что делать? Приходилось сбрасывать бомбы, закрывать люки и вступать в воздушный бой. Один раз у меня люки не закрылись, а нас атаковали «фокке-вульфы», так и пришлось вести бой с открытыми люками.

Помню, мы ходили штурмовать аэродром Хайлигенбаль южнее Кенигсберга. Я вел группу – 12 истребителей. У нас была погода нормальная, а когда подходили к аэродрому, облачность прижала нас до высоты 100 метров. Я принял решение пройти через залив Фриш-Гаф и зайти на аэродром со стороны немцев. Прошли, а там облачность еще ниже. Летим метров на 50 – задание-то надо выполнять. Бомбы сбросили с горизонтального полета. Немецких самолетов было много – не промахнешься (обычно же мы бросали с пологого, градусов под 30, пикирования). Нас никто не атаковал. Вернулись, доложили о выполнении. Разведка передала, что вылет удачный – сгорело несколько самолетов. Но из этого вылета не вернулся Слава Иванов. Видимо, «эрликоны» сбили.

– Как вам Як-9л с точки зрения устойчивости?

– Нормально. Конечно, это не истребитель, когда он с бомбами. С бомбами мы летали аккуратно – взорваться могут. Могут и подбить – попадет зенитный снаряд – все взорвется. Брали их 400 килограмм, причем возили и ФАБы, и ПТАБы – в зависимости от цели.

В Восточной Пруссии в феврале – марте 1945-го я шестеркой сопровождал бомбардировщиков Пе-2. На высоте примерно 2500 метров нас атаковали «Фокке-Вульфы-190». Ведомым у меня шел Коля Раменский (Раменский Николай Андреевич, лейтенант. Воевал в составе 168 ИАП. Всего за время участия в боевых действиях выполнил около 100 боевых вылетов, в воздушных боях лично сбил 3 самолета противника. Погиб в авиакатастрофе в апреле 1945 г. – Прим. М. Быкова.). Истребители «Фокке-Вульф-190» были выше метров на 300 и атаковали нас с пикирования. Немецкие летчики до последнего дня дрались здорово. Мы пошли навстречу. Завязалась такая карусель… Раменскому в хвост зашел «Фокке-Вульф-190», попал в бронестекло, но не пробил. Он хоть и с трудом, но держится, из боя не выходит. Наша четверка осталась наверху, а я начал крутиться с одним «фокке-вульфом». Я уже почти зашел ему в хвост, он ушел переворотом. Мы снизились до высоты примерно 500 метров. Осталось подвернуть еще градусов на 30, и я был бы у него в хвосте, а там уже все, там он уже не выйдет. И уже на этой высоте он опять уходит переворотом, я его догоняю. И он прямо с пикирования входит в воду. Я выхватываю свой истребитель, посмотрел, не выныривает ли немецкий летчик – нет. Раменский пристроился, и мы вернулись.

У самолета Як-9л летчики 168-го ИАП. Слева направо: Николай Галецкий, Иван Хальченко, Александр Ивановский по прозвищу Пан

– Как погиб Раменский?

– Мы стояли на аэродроме у населенного пункта Иургайтшен в Восточной Пруссии. Я должен был вести эскадрилью на боевое задание. Погода была паршивая, поэтому взлетали по одному. Он, как ведомый, взлетал за мной. Когда я сделал первый разворот, обернулся, но не нашел его. Уже на земле мне сказали, что после взлета он, решив пристроиться как можно быстрее, заложил слишком крутой разворот, сорвался в штопор и разбился.

– Сколько делали вылетов в день?

– Все зависело от погоды: 3, 4, 5 вылетов в день. Помню, у нас был денщик эскадрильи. Старик. Ну какой старик? Лет пятидесяти, но для нас, двадцатилетних пацанов, – старик. И вот он нас будит рано, часа в четыре-пять. Выходим на улицу – все небо затянуто облаками. Мы ему: «Саватеич, ну чего ты нас разбудил? Видишь, облака. Буди нас только тогда, когда увидишь звезды». В следующий раз нас будит: «Товарищи летчики, подъем. На небе звезды». Встаем. Выходим. На небе три звезды, остальные затянуты облаками: «Саватеич, ты в следующий раз их считай. Насчитаешь больше двадцати, тогда буди». После этого он будил нас так: «Товарищи летчики, подъем. На небе двадцать семь звезд».