Борис Илиодорович во время войны 1914 года, испытывая самолеты, очень много зарабатывал (до 600–700 рублей в день). По его выражению, он тогда «сказочно разбогател» и слыл в Москве самым богатым человеком.

– Так вот, – рассказал он мне, – один бездельник на Кузнецком мосту бросился под мой автомобиль, чтобы получить легкое увечье, а потом взыскать с меня по суду пожизненное пособие. Но не вышло: я вовремя затормозил, поймал его и надавал хороших тумаков…

Борис Илиодорович Российский – коренной москвич.

Родился в 1884 году в семье санитарного врача. Среднее образование получил в реальном училище. Судьбе было угодно сделать так, чтобы семья Россинских проживала неподалеку от квартиры уже тогда знаменитого профессора механики Николая Егоровича Жуковского.

Как и другие ребята, маленький Россинский увлекался голубями.

– Мне было всего 10 лет, когда я завел голубей в компании с дворовыми мальчишками, – вспоминал Россинский. – Моя мать не любила голубятников и говорила мне: «будешь свистуном». Но я очень увлекался голубями. Во сне мне часто снилось, что я летаю…

И вот как-то произошло знакомство будущего летчика с маститым ученым. Жуковский заинтересовался полетами голубей и разговорился с ребятами. Жуковского поразила смышленость Россинского. Он объяснил ему, почему летают птицы, и посоветовал самому построить летающую модель.

Если в момент, когда приходил Жуковский, ребята не гоняли голубей, он сам просил выпустить птиц, чтобы понаблюдать за полетом.

– Я думаю, – рассказывал мне Россинский, – что брошюра Жуковского «О парении птиц» была подсказана наблюдениями за нашими голубями. После этого я долго не встречался с Жуковским, так как мы переселились на другую квартиру – на Немецкую улицу, по соседству с домом, где родился Пушкин… В пятом классе реального училища на уроках физики я заинтересовался мыслью о покорении воздуха. Тогда еще только-только назревал вопрос о полете человека. Учитель посоветовал мне пойти на лекции Жуковского в Политехнический музей… Жуковский в это время вернулся из поездки в Германию, где он встречался с известным немецким ученым-планеристом Отто Лилиенталем, и привез от него в Москву подарок – настоящий планер, на котором летал в Германии сам Лилиенталь…

Россинский отправился на лекцию Жуковского, подошел к нему после лекции и попросил разрешения полетать на планере Лилиенталя. Жуковский посмотрел на него с удивлением и, конечно, в просьбе отказал.

Между прочим, планер этот и в наши дни, спустя 60 лет после описанного случая, хранится в Музее авиации.

– Как ты учишься? – спросил Жуковский.

А учился Россинский, по его собственным словам, посредственно.

– Вот учись хорошо, – сказал Жуковский, – обрати особое внимание на математику, физику, для того чтобы поступить в Высшее техническое училище. Там приходи ко мне, и я тебе помогу…

Россинский внял совету Жуковского. В 1906 году он выдержал конкурсные экзамены в Высшее техническое училище. Экзамены были трудные: нужно было получить по пяти предметам 24 балла.

О дальнейшем Россинский рассказывал так:

– Осенью 1908 года я услышал, что в кинематографе в Петровских линиях будут показывать полет братьев Райт. Я обрадовался и спросил Жуковского, не хочет ли он посмотреть этот фильм. Он охотно согласился. Пришли, но на афише вместо полета братьев Райт значилось: «Похождения Глупышкина». В кассе объяснили, что полет братьев Райт показывается в «Патэ-журнале» (тогдашняя кинохроника). Пошли туда, мы увидели, как самолет разгоняли по рельсам, и он делал несколько кругов на небольшой высоте. Все это так быстро промелькнуло, что мы решили посмотреть журнал второй раз. После этого Жуковский сказал: «Надо было бы пригласить побольше студентов, заинтересовать их авиацией. Я буду читать лекции, а потом постепенно дело дойдет до практики…»

Решили организовать кружок. Я вывесил объявление, что желающие участвовать и слушать лекции Жуковского могут записаться. Первым записался Слесарев – известный впоследствии конструктор.

Жуковский советовал построить управляемый планер, а потом, поставив на него двигатель, превратить в самолет. Решено было построить планер из бамбука. Россинский поехал на фабрику, где делалась бамбуковая мебель, и там научился гнуть бамбук. Шарниры для управления он тоже сделал сам.

– Когда, наконец, планер был построен, – продолжает Россинский, – я начал пробовать летать. Сперва на лыжах, но они прилипали и не давали скорости. Тогда я сделал ледяную дорогу к реке с трамплином. Я ложился на санки, упирался ногами. Планер брали двое, поддерживая за концы. Склон был на север, а на той стороне реки – большое поле до деревни Звягино. С этого поля шли вихри на горку – восходящие потоки, особенно зимой, когда ветер был с севера. Не раз наш планер ломался, а я кубарем летел в снег. Но, в конце концов, добился успеха и стал не только планировать, но даже и парил…

Наш кружок организовался в конце 1908 года, и в газете появилась заметка, что студент Россинский организовал авиаклуб студентов и строит планер. Вдруг в Техническое училище приходит пожилой мужчина, разыскивает меня и спрашивает: «Вы строите планер? А как у вас со средствами?» – «Плохо». – «Сколько вам для начала нужно денег?» Я ответил, что не знаю, надо подсчитать. Он говорит: «Вот вам чек на тысячу рублей, делайте опыты. Если еще понадобятся деньги, обратитесь – я еще дам».

Это был московский богач Н.А. Шахов, у него секретарем работал известный впоследствии скульптор Меркуров.

Получил я в банке эту тысячу рублей и решил истратить на авиаклуб. На общем собрании мы решили назвать наш клуб воздухоплавательным кружком студентов-техников под руководством Н.Е. Жуковского.

Жуковский послал студентов посмотреть, как я летаю. Студент Адамчик заснял мой полет через Клязьму. Жуковский захотел выставить мой планер на XX съезде естествоиспытателей России. Съезд проходил в Университете. На съезде был и знаменитый физиолог Павлов. Мой планер поместили в механической аудитории. Меня заставили рассказывать, как я летал, как управляется планер.

После съезда Жуковский сказал Россинскому:

– Из вас может получиться конструктор. Поезжайте во Францию, я дам вам рекомендательные письма к Эйфелю (ученый-аэродинамик), – у меня с ним хорошие отношения, у него отличная аэродинамическая лаборатория – и к Джевецкому, который винты сам рассчитывает. Вам помогут.

Дал Жуковский два письма, и Россинский поехал во Францию. Поехал вместе со студентом Рыбинским.

– Представил я Эйфелю рекомендательное письмо Жуковского, – говорит Россинский. – Тот предложил мне поработать в его лаборатории. Я решил, что у нас и своя аэродинамическая труба есть, что тут ничего не получишь… Джевецкий же спросил: «А вы как, моторы знаете?» Моторов я совсем не знал и решил по этой части во Франции подучиться.

В начале 1910 года Джевецкий познакомил меня с Блерио. Еще в июле 1909 года Блерио перелетел через Ла-Манш и был уже большой знаменитостью, он сам строил свои самолеты и сам на них летал. В По и Этам он имел свою авиационную школу. Блерио показал мне самолет с 25-сильным мотором «Анзани», о котором я никакого понятия не имел, так как в России такого мотора не было. Я спросил, как мне изучить этот мотор? Он посоветовал обратиться на завод Анзани. Блерио сам переговорил с Анзани, и он согласился взять на практику меня и Рыбинского. Мы поступили туда в качестве слесарей.