найдете вы осененную белым мраморным памятником могилу. Она заметна издалека: по охапкам живых цветов, которые не переводятся тут ни зимой, ни летом, по необычайно подробной – золотом по мрамору – надписи:

Говорят, архиепископ Лука сам составил эту надпись. И не без умысла. Пусть читает прохожий. Пусть размышляет. Может быть, надпись эта чему-нибудь его научит.

Сентябрь 1970 г. – Апрель 1975 г.

Из газет 1996 г.:

В СИМФЕРОПОЛЕ ПЕРЕНОСЯТ В СОБОР МОЩИ ХИРУРГА-СВЯТОГО

20 марта в Симферополе состоится перенесение мощей архиепископа Луки, в миру профессора, доктора медицинских наук, хирурга В. Ф. Войно-Ясенецкого. Решением Священного синода Украинской Православной Церкви архиепископ Лука недавно причислен к лику святых.

Уроженец Керчи, он посвятил свою жизнь врачеванию души и тела. Советские власти все сделали для его безвестия – подвергли ссылке, на титуле его известной книги «Очерки гнойной хирургии» запретили указывать духовный сан. Хотя они и смирились с тем, что В. Ф. Войно-Ясенецкий оперировал и читал лекции студентам Крымского мединститута, не снимая церковной одежды и креста, а в углу своей операционной поместил икону. Отныне мощи хирурга-святого будут покоиться в Кафедральном Свято-Троицком соборе, сообщает корр. «Известий» Николай Семена.

Факс из Кишинева Марку Поповскому от Василия Чобану

Дорогой Марк Александрович!

Сердечно поздравляю Вас и Ваших родных с Пасхой Христовой. ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Из последних новостей:

20.03.1996. Мощи святителя Луки были перевезены в Кафедральный собор при участии более 30 тыс. человек (гости из Киева и Одессы, в том числе Ольга Валентиновна с детьми, моряки Черноморского флота, студенты медицинских учебных заведений в белых халатах и проч.).

11.05.1996. Состоится прославление святителя Луки и поклонение мощам, которые ныне находятся в алтаре. Отец протодьякон В. Марущак пригласил и меня. Будет показан Документальный фильм.

Послесловие[237]

Одно из самых тайных и страстных желаний человеческих – во что бы то ни стало сохранить себя в памяти следующих поколений. В надежде спастись от забвения короли и вожди приказывали хоронить себя в величественных мавзолеях. Для той же цели богачи совершают многомиллионные пожертвования на строительство госпиталей, университетов, домов для бедных. Дарители не сомневаются: на стенах тех построек будут выбиты их имена. Поэты, писатели, мыслители оставляют после себя целые библиотеки сочинений, которые опять-таки, как им кажется, не дадут их именам исчезнуть из памяти народной. Может показаться, что тщеславие – всего лишь забавная черта человеческого характера, но страсть эта совсем не так безобидна. Она не раз уже толкала наиболее горячих на отчаянные поступки. Логика железная: погибну, но останусь в истории…

Время, однако, распоряжается людской славой отнюдь не так, как мы планируем. Шумная прижизненная известность то и дело завершается полным забвением вчерашних знаменитостей. Но случается и по-другому. Человек, чье имя при жизни было ведомо лишь узкому кругу, после смерти начинает привлекать все большее внимание следующих поколений. Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, профессор хирургии и архиепископ Русской Православной Церкви – один из тех, чья слава возрастает тем стремительнее, чем дальше отодвигается время кончины.

Владыка Лука умер в разгар хрущевского правления. Поклонник кукурузы и ненавистник современного искусства, Никита Сергеевич прославился также своими жестокими гонениями на Церковь и вообще на любое проявление религиозных чувств у граждан СССР. Известно, что он превратил в склады и просто разрушил не менее 10 тысяч храмов. Летом 1961 г. советские газеты не посмели и заикнуться о кончине Войно-Ясенецкого. От приказного забвения владыку не спасла даже его Сталинская премия, превратившаяся, правда, к этому времени в Государственную.

Подчеркнуто антирелигиозный характер власти сохранился и при Брежневе. В следующие 25 лет лишь «Журнал Московской Патриархии» мог позволить себе упоминать о профессоре-епископе. Да и то не часто. Солженицын в III–IV тома «Архипелага ГУЛаг» заметил, что в тех случаях, когда студенты-медики спрашивали своих профессоров, где можно хоть что-то узнать об авторе «Гнойной хирургии», в ответ слышали: «О нем нет никакой литературы».

Кое-какая литература, прочем, появлялась и в те годы. Несколько молодых антирелигиозников получили в 1960–1980 гг. ученые степени за свои «разоблачительные» диссертации, посвященные Войно-Ясенецкому. В 1965 г. издательство «Наука» даже опубликовала труд некоего М. Шахновича «Современная мистика в свете науки», где автор буквально поносит владыку Луку, обзывая его «фанатиком», а его философские труды «принаряженной чертовщиной». Двадцать лет спустя, уже на пороге горбачевских преобразований, врач Т. П. Грекова в книге «Странная вера доктора Швейцера» (М. 1985) вновь, по указанию властей, схватилась за «научную плетку», чтобы выстегать верующих ученых и в том числе Войно-Ясенецкого. «Наука и религия – несовместимы», – снова и снова твердит в своей книжке Грекова, не замечая, что этот тезис противоречит самому содержанию ее книги, посвященной крупнейшим медикам XX столетия, в том числе – и верующим.

Но даже в хрущевско-брежневскую пору, когда упоминать имя профессора-епископа полагалось лишь с оскорбительными эпитетами, находились люди, которые не забывали о великих заслугах этого человека. Тайно работавший над томами своего «Архипелага ГУЛаг» А. Солженицын посвятил одну страницу Войно-Ясенецкому. Он знал о моих поисках и, упомянув владыку, деликатно добавил: «Его жизнеописание, конечно, будет составлено, и не нам здесь писать о нем». Мы находим высокую оценку личности Луки также в частных письмах физиолога академика Л. А. Орбели, вполне уважительно говорил о нем своим ученикам ученый окулист В. П. Филатов. А хирург С. С. Юдин даже заказал скульптурный портрет владыки и поставил его в своей московской клинике. В те же запретные годы тайком записывать свои воспоминания о владыке начал работавший в 1920-е годы в Ташкенте профессор Лев Васильевич Ошанин. Именно в его квартире, в 1957 г., я увидел впервые портрет Луки в одежде епископа. Очевидно, в конце 1969 г. взялся за такие же воспоминания другой видный ученый терапевт и гематолог, академик АМН СССР Иосиф Абрамович Кассирский (1898–1971).

Кассирский работал в Ташкенте в 1920-е годы и, насколько можно судить по его воспоминаниям, читал автобиографические записи Войно-Ясенецкого. Понадобилось, однако, двадцать лет для того, чтобы в разгар горбачевской оттепели журнал «Наука и жизнь» решился, наконец, опубликовать вполне советские, по своей интонации и взглядам, записки Кассирского («Наука и жизнь», № 5, 1989). Нет, автор не искажал факты и не приписывал своему герою того, чего тот не делал. Но всякий раз, касаясь религиозных убеждений Войно-Ясенецкого, Иосиф Абрамович, верный сын своей эпохи, как бы удивленно пожимал плечами: «Ну, как же это возможно, – профессор – и верует в Бога». Кстати, слово