А когда я попыталась на него надавить, добавил — соврал же, уверена! — что снять заклинание Высшего Мага ему не под силу, это выше его квалификации. Да и вряд ли кто сможет, так что ходить мне еще сутки… перевязанной.

И я сдалась.

Еще немного себя пожалела, затем проникновенно поблагодарила всех и каждого в обеденном зале, — Анья тоже ненадолго выглянула из комнаты Леннарта, — заявив, что они проявили невероятное мужество и стойкость. Хотела что-то добавить, поборов очередной слезливый порыв, но тут на пороге таверны появилась Анаис.

И я все-таки расплакалась от умиления и облегчения.

Моя дочь вбежала в обеденный зал первой. За ней спешил Томас, под ногами у них путался Барли, а дальше шли Мария с Эмилией. Последними в зале появились еще два мага Клинков, которых, повинуясь моему взгляду, Олаф тут же вознамерился накормить.

Потому что мне сейчас было совсем не до этого.

— Мама! — кинулась ко мне Анаис, а я обняла ее здоровой рукой.

Впрочем, Олаф тоже отвлекся, потому что Томас с размаху уткнулся в объемный живот отца, а вокруг них с громким лаем принялся носиться Барли.

В эту самую минуту я почувствовала себя бесконечно счастливой.

Быть может, еще и от того, что Анаис, оторвавшись от меня, тут же узнала Артура Дюваля. Кинулась к нему, а он поднялся из-за стола и пошел ей навстречу.

— Дядя! — воскликнула она. — Дядя Артур приехал!..

На это он ее обнял, а потом подкинул в воздух, заявив, что его маленькая букашечка стала совсем уже взрослой.

Надо же, подумала я отстраненно, и когда это они успели сдружиться?! Уж не за те ли несколько дней, когда Флорен де Эрве вместе с Анаис гостили в Вардене?

— У меня нет силы на разговоры, — призналась я Марии, когда та подошла ко мне, уставившись на меня с немым вопросом. — Наверное, мне все-таки стоит подняться наверх и прилечь. Признаюсь, я едва стою на ногах. Правда, Леннарт пострадал куда серьезнее моего, но с ним все будет хорошо. Вернее, с нами всеми все будет хорошо, потому что господа маги останутся у нас на ночь и проследят за порядком. Прошу вас, Мария, сделайте так, чтобы они ни в чем не нуждались!

— Конечно же, — мягким голосом отозвалась экономка. — Я лично об этом позабочусь.

— Спасибо вам! — кивнула я. — Если вы хотите подробностей, я расскажу вам обо всем завтра. Или же, еще лучше, спросите о них у Ставроса. Подозреваю, он страдает от магического истощения, но язык-то у него не отнялся.

Она улыбнулась.

— Идите уже, Лорейн! — сказала мне. — Отдыхайте, я со всем разберусь. Вы сделали невероятное дело!

На это я пожала плечами и ушла, захватив с собой Анаис, которой давно уже было пора ложиться спать. Но перед этим сказала Артуру, что если он захочет, то может остаться у нас. Куда он пойдет на ночь глядя? Несколько комнат наверху пустуют, моя экономка даст ему ключ, тогда как я…

— Я буквально валюсь с ног, — призналась ему. — Но если ты будешь здесь завтра утром, то тебя будет ждать завтрак, и мы сможем спокойно поговорить.

— Посмотрим, — отозвался он уклончиво.

Ничего объяснять мне не стал, да и я решила не спрашивать. Вместо этого направилась к лестнице, а передо мной прыгала по ступеням Анаис.

На сердце у меня было спокойно, потому что казалось, будто бы жизнь наконец-таки свернула на правильные рельсы.

Ночь для меня прошла довольно-таки мучительно. К рассвету плечо совсем уж разнылось — похоже, обезболивающая магия Эдварда Блейза перестала действовать, — и я серьезно пожалела о собственной храбрости. Потому что перед тем, как отправиться спать, смело заявила Ставросу, что его обезболивающая настойка мне не нужна, и что мне будет хорошо и так.

Оказалось, что настойка мне была нужна, потому что хорошо мне не было.

Но будить посреди ночи никого я не стала, решив, что уж как-нибудь потерплю до утра. К тому же, магическая повязка немного ослабела, и в конце концов мне удалось пристроить руку так, чтобы почти ничего не болело.

Именно тогда я блаженно закрыла глаза.

Но после этого открыла их много раз подряд, потому что Анаис твердо решила не давать своей маме спать!..

Похоже, тревоги и переживания этого дня вылились в то, что мой ребенок порядком перевозбудился. Анаис всю ночь металась по кровати, что-то бормотала, вскрикивала и пыталась на меня залезть. А еще и пиналась так, словно хотела мне за что-то отомстить.

И я, проснувшись в бесконечный раз и успокоив ребенка, лежала, пялясь в черный потолок, и прикидывала… Решила, что отдельную детскую мне пока что все равно не сделать, потому что переезжать нам с Анаис из «Королевского Клинка» в другое место не было ни смысла, ни денег.

Да и не хотела я совсем уж ее отселять!..

Вместо этого можно было бы отдать Ставросу три комнаты, а еще две взять себе. Да-да, а почему бы и нет, если они все равно беспросветно пустуют?! Из бывшей спальни Старого Джона, — той, где мы сейчас разместились с дочерью, — можно вынести большой письменный стол и стулья, а вместо них поставить еще одну кровать.

Вернее, детскую кроватку — с балдахином и рюшечками на постельном белье, о которых я мечтала для своей дочери. И пусть Анаис ворочается и пинается сколько душе угодно, потому что нас с ней будет общая комната, а спать она станет отдельно!

На этом месте я зевнула. Вот бы мне сейчас еще немного поспать!..

К удивлению, ближе к рассвету — два солнца в этом мире вставали почти одновременно, — Анаис перестала буйствовать, и мне удалось не только с головой погрузиться в мир сновидений, но и вполне неплохо выспаться.

Правда, когда я окончательно открыла глаза, плечо привычно ныло, да и во рту пересохло так, словно я всю ночь ползла по пустыне. Когда попыталась сесть на кровати, помогая себе здоровой рукой, оказалось, что не зря меня пугал Эдвард Блейз физическим и нервным истощением — силы ко мне за эту ночь так и не вернулись.

Одно хорошо — вместе с ними истощились и мои нервы. Причем, до такой степени, что у меня их почти не осталось на то, чтобы волноваться.

Мы выжили, подумала я без энтузиазма, и это отличные новости. Так что, видит Святая Эрдина, дальше уж как-нибудь тоже проживем!

Но чтобы… гм… жить дальше, сейчас бы мне не помешала чашка крепкого черного кофе. С молоком и без сахара.

Но где же его взять, если никто не дарит и не дарит?!

Шипя от боли — но тихо, чтобы не разбудить дочь, — я кое-как оделась и привела волосы в порядок. Взглянула в зеркало на свое осунувшееся и бледное лицо, пожала плечами — ну, какая есть! — после чего перевела взгляд на свои не менее бледные запястья.

Вяло порадовавшись тому, что Черное происхождение никак не давало о себе знать, я на цыпочках прокралась к двери и вышла наружу. Застыв возле перилл, взглянула вниз, решив с высоты второго этажа узреть всю неприглядную картину вчерашних боев внутри таверны.