За месяц пребывания в Голливуде я сделал два звонка в Нью-Йорк. Один – Вержбовскому-старшему, чтобы узнать, пользуется ли популярностью «Русский клуб». Пребывающий на позитиве Виктор Аскольдович рассказал, что от желающих нет отбоя, помимо русских много поляков, чехи тоже появляются, евреи заходят – выходцы из Российской империи… А на следующей неделе планируется сеанс одновременной игры с самим Алехиным, от числа желающих поставить мат чемпиону мира нет отбоя. Такими темпами, одним словом, через несколько месяцев вложенные затраты должны окупиться. И, к слову, охрана «Русского клуба» теперь была на казаках, так что происков конкурентов и уж тем более пьяных дебошей можно в будущем не опасаться. На прощание я напомнил подполковнику, что часть дохода должна откладываться на возведение нашего главного детища – отеля в Лас-Вегасе. Судя по сникшему тону Вержбовского, его вполне устраивала и текущая ситуация, однако он вынужден был признать справедливость моих слов.

Второй звонок был Лэнсу Джордану. Позвонил, чтобы просто узнать, всё ли нормально. Тут-то Джордан меня и напряг:

– Фил, когда приедешь, нам нужно будет серьёзно поговорить. Извини, не телефонный разговор.

Не люблю непонятки, поэтому по возвращении в Нью-Йорк первым делом наведался к темнокожему подельнику.

– Ну, выкладывай, что стряслось? Кто-то на нас наезжает?

Джордан выглядел каким-то смущённым, чего ранее за ним не замечалось. Впрочем, мялся он недолго.

– Фил, то, что я веду с тобой бизнес, для моих знакомых давно не секрет. И многие из них этого не одобряют.

– Чего? Того, что ведёшь дела с белым?

– Именно так.

– Это же расизм чистой воды!

– Я всё понимаю, но в последнее время ситуация достигла точки кипения. Не знаю, что на всех нашло, хорошо хоть, до угроз дело не доходит. И это не те люди, к мнению которых я могу не прислушиваться. Так что, Фил, сам понимаешь…

– Понимаю, – вздохнул я, нахмурив лоб. – Но ведь в этот бизнес и я, вернее, Большой Иван вкладывал деньги, не уверен, что он так легко к этому отнесётся.

– Брось, Фил, думаешь, я не догадался, что никакого Большого Ивана не существует? Но я об этом молчу, пусть другие думают, что где-то в Гринпойнте прячется ужасный русский босс. А что касается денег… Понимаю, дело весьма прибыльное, но в то же время рискованное. В любой момент могут наехать конкуренты либо законники, и всё пойдёт прахом. Тем не менее я готов заплатить хорошие отступные.

– И сколько? – как можно равнодушнее поинтересовался я.

– Пятьсот тысяч долларов – сейчас, и ещё столько же в течение следующих шести месяцев, – понизив голос, доверительно сказал Лэнс. – Согласись, это нормальная цена за твою часть бизнеса.

Хм, ну, во всяком случае, это лучшее, на что я мог рассчитывать. Так что я не видел смысла спорить, и в итоге мы ударили по рукам. Хотя я и подозревал, что Джордан просто-напросто навешал мне на уши лапшу, дабы стать единоличным владельцем нашего общего дела, но насильно, как говорится, мил не будешь. Не хочет со мной работать – бога ради. Тем более отступные он мне и в самом деле платит неплохие. Эти деньги пойдут в копилку моей мечты о собственном отеле в будущей столице игорного бизнеса. Вот там-то я получу возможность развернуться по-настоящему! Итальянцы будут нервно курить в сторонке, наблюдая за тем, как мой… ладно, наш с Вержбовским и атаманом достаток растёт на глазах. Азарт – это такая же неотъемлемая часть жизни нормального человека, как потребность в пище и воде. Только одни дома с друзьями в картишки перекидываются, а другие просаживают в блек-джек и рулетку целые состояния. Вот за счёт таких охотников за удачей некоторые сколачивают такие капиталы… Хотя что это я бегу впереди паровоза, нужно сначала построить отель с казино, всё легально провести, озаботиться надёжной охраной и начать привлекать туристов. А это значит – нужно позаботиться и об инфраструктуре. Придётся наладить тесный контакт с муниципалитетом, кинуть кость в виде спонсорских пожертвований на благоустройство Вегаса, потому что одними налогами они могут не удовлетвориться.

Фух, что-то я замечтался. Поеду лучше в «Русский клуб», развеюсь, а заодно поделюсь с Вержбовским новостями. А бабло положу пока в банк на свой депозитный счёт, поскольку держать наличку при себе – глупость. Второй счёт был у Виктора Аскольдовича, куда он перечислял доходы от «Русского клуба». Правда, там миллионами и не пахло, все средства были вбуханы в реконструкцию «Орфея», а вот на моём счете уже почти девятьсот пятьдесят тысяч. Сотня из оставшегося гонорара за фильм, почти триста пятьдесят, как я уже упоминал, от проката четырёх фильмов и пол-ляма, полученные от Джордана. В надежде, что он сдержит своё слово и в течение следующих шести месяцев выплатит ещё столько же.

Кстати, вроде не фальшивыми рассчитался, для липовых они слишком плохо выглядят. Видно, что с выручки за казино и бордель отсчитывал – подержанные двадцатидолларовые купюры были обернуты бумажными лентами, иногда довольно кривовато склеенными. Вержбовский и Науменко знали о моём депозите, знали, что я буду откладывать деньги на отель, поэтому проблем с ними в этом плане быть не должно. Им на жизнь и так неплохо капает. Теперь же придётся рассказать о закрытии бизнеса в Гарлеме, будет капать только с «Русского клуба». Ну ничего, как-нибудь переживут, тем более что плавучее место отдыха скоро выйдет на самоокупаемость и начнёт приносить прибыль.

После получившегося конструктивным диалога с Вержбовским и Науменко я заскочил в собор Преображения Господня. Давно не захаживал, нужно свечки поставить за здравие живущих и упокой тех, кого Бог прибрал. Как раз и Рождество Пресвятой Богородицы, о чём я узнал из вывешенного на стене храма объявления. Поставил свечи, перекрестился и в ящик с пожертвованиями просунул стодолларовую купюру. Собрался уже было уходить, когда почувствовал лёгкое прикосновение к своему локтю.

– Храни вас Господь за вашу щедрость!

Обратившийся ко мне на русском высокий и худощавый батюшка лет сорока пяти, с проседью в бороде пытливо всматривался в моё лицо, словно надеясь обнаружить на нём ответы на какие-то свои вопросы.

– Всегда рад помочь православной церкви, – ответил я, надеясь, что на этом наш диалог завершится и я отправлюсь восвояси.

– Вы простите мне мою назойливость, – тем не менее продолжил батюшка, – просто я раньше вас в нашем храме не видел.

– Почему же, я появлялся несколько раз… Впрочем, уже относительно давно, когда жил в Гринпойнте. Сейчас обитаю в Грэмерси-Парк, правда, там с православными храмами проблема. А тут был по делам, вот и зашёл, поставил свечи за здравие и упокой. Кстати, давайте-ка я у вас молебен о здравии закажу. Сколько это стоит?

– Не нужно ничего платить, вы и так достаточно облагодетельствовали наш приход. Только скажите имена тех, за кого молиться…

Домой я вернулся в благостном настроении. Однако на следующее утро оно уже не было таким радужным по причине сущего, казалось бы, пустяка – меня поджидала напасть в виде лопнувшей подтяжки от носков. Запасной не было, пришлось вообще без носков тащиться в ближайший галантерейный магазин, закупаться впрок. Впору идти внедрять в жизнь технологии будущего. Хотя не уверен, что директор какой-нибудь чулочно-носочной фабрики прислушается к словам человека со стороны. Да я и сам, если честно, не был знаком с технологией изготовления носков со вшитыми резинками. Небось у них от таких подтяжек ещё и дополнительная прибыль идёт. Даже если сами не изготавливают их, то наверняка состоят в картельном сговоре с производителями подтяжек.