Оба замерли.

Снаружи прилетел лающий крик: кто-то по-английски приказывал отряду преследователей начать общую атаку.

Стас наклонился над поверженным противником, вытащил из кармана спецкомбинезона запасные обоймы.

– Обыщи своего!

Матвей перевернул «киборга», снял две гранаты, достал обоймы для «М‑14».

– Здесь мы не прорвёмся.

– Дай гранаты.

Матвей бросил Стасу рубчатые яйца гранат.

– Задержи их!

– А ты?

– Я рвану стенку с другой стороны замка и зайду им в тыл.

– Давай.

Стас исчез.

В проломе возникло сгущение темноты, засверкали вспышки выстрелов: боец преследующей группы сразу открыл огонь из автомата.

Матвей ответил, перекатился по полу мячиком, дал ещё одну очередь, снимая второго десантника.

Стало тихо.

Снова прилетел голос командира группы, приказывающего на английском языке применить гранатомёт.

Матвей понял, что шансы у него пробиться сквозь хорошо вооружённый спецназ невелики. Нырнул на пол, укрылся телами двух сражённых «киборгов».

В пролом ворвались одна за другой две гранаты, разнесли часть коридора и стенку пузыря, засыпав полость осколками. В дымной пелене сгустилась тень: в атаку пошли новые десантники. Матвей дал две очереди. Раздались крики, тень исчезла.

Снаружи заорали в три голоса. Потом, спустя несколько секунд, крикнули по-русски, но с акцентом:

– Эй, супермен, бросай оружие! Не перестанешь стрелять – взорвём весь этот бастион! А заодно скрутим голову твоей подружке! Выходи!

Матвей прислушался к звукам с другой стороны замка Акарин.

Там царила тишина. Стас исчез, а взрыва всё не было, и успел ли он проделать дыру в стене замка, было неизвестно.

– Даём минуту! – донёсся тот же голос. – Отсчёт пошёл!

Матвей напрягся, сканируя все помещения нижнего яруса МИРа, однако никого в них не обнаружил. Стас и в самом деле исчез, словно растворился в воздухе подземелья, не оставив следа.

– Выходи!

Матвей помедлил, стараясь найти и в этой ситуации положительный момент, крикнул: «Я выхожу, не стреляйте!» – бросил на пол винтовку и шагнул в пролом с поднятыми руками.

Страх туманил голову, в Киев лететь категорически не хотелось, но шанс достичь главной цели – стать над всеми, во всяком случае, так казалось Меринову – был исключительно высок, и он таки решился на вояж в столицу Украины, надеясь на своих резидентов и агентов влияния, давно освоивших украинское бизнес-пространство.

Уже при посадке в Борисполе стало известно, что СБУ удалось поймать двух разведчиков Купола, сумевших внедриться в Совет национальной безопасности, однако остановить Меринова это известие не могло. Если он что-то затевал, то доводил дело до конца, с какими бы трудностями ни сталкивался. Отчасти этим его упорством объяснялось и положение, которое генеральный прокурор России занимал в её властной элите. И хозяином Купола он стал не без помощи своего упорства и злобной нацеленности на достижение цели.

Разумеется, перед полётом ему сменили внешность, и в Киев прилетел другой человек: рыжеватый, с бородкой и усиками «а‑ля фермер». Документы в аэропорту прошли испытание нормально, прилетал «известный ирландский правозащитник» Патрик Макшейн с супругой, роль которой исполнила бухгалтерша Купола Люся Перцова, и «фермер» поехал в скромную гостиницу на окраине Киева с труднопроизносимым украинским названием «Будiвельник незалежностi».

Сутки ушло у Меринова на ознакомление с материалами, собранными разведкой Купола, и с предполагаемым местом главного события года – Киево‑Печерской лаврой. Из донесений агентов следовало, что Сход Комитета 300 должен был состояться 30 октября, и готовились к нему иерархи UnUn серьёзно, стянув в Киев все имеющиеся в наличии силы и средства, используя втёмную киевскую милицию и Службу безопасности.

Из этих же донесений Меринов понял, что ему не удастся осуществить задуманное – ликвидировать американский Союз Неизвестных или хотя бы российский, если он не предпримет какие-то нестандартные ходы. Главные действующие лица – диверсанты и десантники из групп спецназначения – не успели как следует подготовиться к перехвату лидеров UnUn, некоторые из них были задержаны, силовики в Москве отказались обстреливать самолёты с делегациями «правозащитников» других стран, и даже Стас, обещавший устроить диверсию в Лавре и захватить Великие Вещи инсектов, перестал выходить на связь.

Обдумав ситуацию, Меринов решил действовать хитрее.

Двадцать первого октября в семь часов вечера он позвонил анарху российского Союза Неизвестных.

Дубинин ответил с обычной оскорбительной вежливостью:

– Рад слышать вас, господин Макшейн.

Меринов, сидевший в кресле в своём гостиничном номере, несколько мгновений переваривал услышанное. Никто не должен был знать, что он прилетел в Киев под псевдонимом Макшейн, но Дубинин знал!

– Добрый вечер, Валерий Павлович. – Меринов откашлялся. – Как устроились?

– Неплохо, господин Макшейн. А вы?

Меринов покосился на «жену», сделал движение бровями, и длинноногая крутобёдрая блондинка в обтягивающем фигуру блестящем платье вышла из номера. Она всем устраивала босса Купола, кроме некрасивого лица. Как выразился когда-то министр МВД, увидев Меринова с бухгалтершей: её не пустили бы сниматься даже в фильме ужасов из-за сильно страшной морды.

Меринов тогда стерпел, хотя и начал усиленно искать замену блондинке, и нашёл – Диву Соболеву, пока не получил от строптивой прокурорши отлуп. Так Перцова и осталась в его свите, демонстрируя незаменимость в секретных делах и великолепный секс.

– Всё хорошо, Валерий Павлович, – с запозданием ответил он на вопрос анарха. – У меня деловое предложение на полмильона, выслушаете?

Дубинин оценил шутку:

– Всегда готов поговорить о деньгах. Как говорится, деньги – это зло, приносящее радость.

Леонард Маратович делано рассмеялся:

– Рад вашему настроению. Как вы смотрите на то, чтобы взять меня с собой на конгресс… э‑э, «правозащитников»? Это было бы весьма полезно для нас обоих.

Дубинин не сразу нашёлся, что ответить:

– Как говорил один одессит: я даже не шевелю мозгом, о чём вы имеете сказать. Как вы себе это представляете, друг мой? И зачем это вам?

– На вас планируется покушение, я мог бы помочь вам избавиться от этого неудобного фактора, решить проблему и указать предателя.

– В моём окружении? – Дубинин подчеркнул слово «моём».

– Так точно.