3. «Однополые браки» и право трахать детей даже не комментирую. Те, кому надо доказывать гнусность этого, мою книгу в руки не возьмут.

Повторю: здоровую семью убивают для того, чтобы мы не вздумали строить государство по ее образцу.

Но вы скажете:

— А ведь Запад всю эту дрянь сначала внедрил у себя! Он же себя самого гробит!

Верно. Потому что враг — это не страны Запада, а их денежно-сатанинская «элита». Она наш общий враг. Западные народы для них такой же расходный материал, как и мы.

* * *

Итак, России нужен Государь. Кстати, предлагаю так и называть его официально: слово русское, величественное — и нейтральное: означает главу государства, и только.

Жизненно необходимо вернуть доверие народа Государю. Для этого нужно:

а) чтобы он был помазанником некоей сверхидеи — скажем, идеи всеобщего справедливого процветания. Путин этому (пока?) не соответствует;

б) чтобы он был высочайшим профессионалом в области управления. Этому учатся с детства, проходя множество уровней подготовки. Так что желательно возродить династию, где наследник престола осознает свою миссию с младенчества и не вынужден пихаться локтями (что неизбежно делает человека подлецом). Но сгодится и нечто вроде КПСС: руководящая структура, в которую любой желающий может влиться уже подростком — и совершенствовать свои управленческие способности. Годам к пятидесяти он дозреет до уровня Государя.

Главное — выработать спасительную идеологию, помазанником которой станет Государь. Без нее мы из ямы не выберемся. Враг это понимает и, чтобы застраховаться, даже внес запрет идеологии в Конституцию РФ (которую при Ельцине писали американцы)! Что ж, исправим…

Государю нужна четко работающая вертикаль власти, иначе страна останется неуправляемой. Полагаю, глав областей и крупных городов надо назначать сверху, выборы тут только бардак вносят.

Но что же народ? Мы с вами станем бесправным быдлом?

Ничего подобного.

Во-первых, бесправны мы сейчас, при «либеральной демократии». От нас абсолютно ничего не зависит: выборы — фикция, а занять руководящую должность без блата и бабок почти невозможно. Хуже уже не будет.

А в нормальном русском государстве разовьется система самоуправления — наподобие земства, сельской общины или совета трудового коллектива. Вопросы местные, частные, бытовые мы будем решать сами; впутывать в них государство нецелесообразно. А вот до какой степени поднимется самоуправление и опустится центральная власть, надо обсуждать. Тут дискуссия большая предстоит.

Кроме того, возродится управленческая школа наподобие КПСС. Люди с руководящими способностями смогут — без блата! — делать там личную карьеру на благо обществу.

— Как ты наивен! — хмыкнет циник. — К власти всегда будут рваться отборные уроды, и всегда там будет блат и коррупция!

— Но при Сталине было иначе, — возражу я. — Управленцы всерьез отвечали за свои ошибки, потому бездарные авантюристы редко удерживались в элите. И карьеру в партии действительно мог делать каждый: деньги вообще ничего не решали, а роль блата была гораздо меньше, чем сейчас.

А то, что было, можно и вернуть!

И еще.

За либеральные годы мы привыкли не ждать от власти ничего хорошего, о доверии и речи нет — и нам это кажется нормой. Но нет! Совсем недавно, двадцать пять лет назад, мы власти доверяли: Брежнев давал к этому основания. «Катастройка» так легко совершилась именно поэтому: мы по привычке верили генсеку, не ждали от него подляны.

Доверие к власти — нормальное состояние общества. Лишь выродки-либералы нас от него отучили.

Оно непременно вернется.

— Как будем судить: по закону или по совести?

Это исконно русский вопрос. Другие нации не поймут; Европа и Америка живут в русле римского права, закон там — бог. Поэтому там обожают судебные процессы, это часть шоу-бизнеса. А в русском языке «сутяга» — ругательство.

Диссиденты вечно цеплялись к «законности», их любимой шарманкой было: «Власти, соблюдайте Конституцию!»

Они искренне не понимали различие закона и совести (поскольку не были русскими) — или придуривались? Не знаю. Но в любом случае их требование законности расшатывало страну.

Сеть законов выдумана юристами для оправдания своего паразитизма. Чем сложнее система кодексов, тем сытее адвокаты, нотариусы и прочие ненужные обществу крючкотворы. А еще — в мешанине указов, постановлений, актов всегда можно найти лазейку — и обернуть дело так, как хочет конкретный юрист (вернее, нанявший его проходимец). «Закон что дышло…»

Эта система субъективна и нестабильна. Скажем, сейчас «законны» итоги приватизации 1990-х, и бандиты, укравшие почти все национальное достояние, могут спать спокойно. Но этот закон можно отменить (давно пора), и олигархов раскулачат. То и другое юридически безупречно!

Так что дело не в законах, а в том, кто и с какими целями их пишет.

Совсем без правовой базы, конечно, нельзя. Жизнь общества надо как-то регулировать.

Но, во-первых, «надо различать то, что написано на бумаге и имеет претензию быть законом, и то, что в реальности функционирует в качестве закона»[426]. Неписаное зачастую гораздо прочнее.

А во-вторых, работают лишь законы, согласные национальному духу. Для русских особенно ценна СПРАВЕДЛИВОСТЬ, и примем мы лишь те законы, которые ее утверждают.

Пока юридическая система несправедлива (одобряет олигархов, запрещает спасительную идеологию, ущемляет права титульной нации и т. д.), преступность и коррупция останутся вечно.

Отцы перестройки врали (самое поразительное: врут и теперь!) о «естественности» рыночной экономики. На самом-то деле естественно натуральное хозяйство, потому оно так и названо (натуральное, природное, органичное). Первым возникло именно оно, и рынку оно противоположно.

Смотрите: живет семья в дикой местности (степь, лес). Отец строит дом, охотится, возделывает землю; мать одежду ткет, готовит, доит корову; дети им помогают. На минимальном уровне потребления можно жить так вечно. Даже в ХХ веке тайга десятилетиями скрывала несколько старообрядческих семей.

Но в одиночку неудобно: не может мужик одновременно быть пахарем, плотником, кузнецом, рыбаком и охотником. Рук не хватит. Разумнее жить большой деревней, где эти работы распределены: к чему душа лежит, тем и занят. Деньги не нужны, пасечник дает столяру горшок меда, получает табуретку. Никто не станет паразитом: способа нет. И вся деревня живет, в сущности, как большая семья.