Какой же ты чертов глупец…

Каждую секунду на протяжении всего года он думал о ней: с того самого момента как пробуждался до мгновения, когда снова погружался в сон. Даже тогда Гаррет не мог освободиться от наваждения. Если удавалось провалиться в блаженное забытье, ему снилась Люсия и совместная жизнь, которая могла бы у них быть, снилось, как они путешествуют по миру, вместе охотятся, а потом растят добрую дюжину ребятишек.

— Значит, раскаиваешься в содеянном?

То, что он назвал бы вершиной счастья — и удивительным, полным наслаждений откровением — валькирия считает ошибкой.

Осознание потрясло Гаррета. Если Люсия не собиралась уступать после их совместно проведенной ночи — самой невероятной за все его существование — значит, не уступит никогда. И ему предстояло провести следующие девятьсот лет, гоняясь за ней.

— Ты даже не представляешь, что я потеряла, МакРив. Впервые в жизни я не могу защитить себя, не имею возможностей…

— Я стану твоим защитником.

Ее кулаки сжались, сверкнула молния.

— Так и знала, что ты скажешь это! — закричала она. — Знала, что наверняка не поймешь, почему такое предложение сродни кинжалу в груди.

Собственная ярость Гаррета вспыхнула ярким пламенем.

— Значит, знала, что я скажу, что буду тебя защищать? И бесишься из-за этого? Может, мне стоило сказать, что тебе чертовски не повезло и придется как-то справляться самой, но спасибо за отменный секс!

Люсия сузила глаза, обдав МакРива полным отвращения взглядом.

Валькирия никогда не смотрела на меня так.

Гаррет судорожно взъерошил волосы.

— Во имя всех богов, ты самая невыносимая женщина, которую я когда-либо знал! Если ты потеряла свой дар, мы что-нибудь придумаем. Перевернем землю с ног на голову, чтобы вернуть его. Но мы сделаем это вместе.

— Мы не успеем что-либо придумать. У меня нет иного способа остановить апокалипсис.

Люсия повернулась, собираясь уйти.

— Нет, Лауша, не отворачивайся от меня. — Гаррет встал перед валькирией. — Я не побегу за тобой!

Когда она обошла его, МакРив преградил путь.

Сквозь крепко стиснутые зубы Люсия прошипела:

— Дай мне пройти.

Гаррет скрестил руки на груди.

— Нет, валькирия, думаю, ты останешься прямо…

Взметнувшаяся рука ударила его по щеке.

— Черт с тобой, женщина! Ступай свой дорогой! Ты предпочитаешь лить слезы по тому, что у тебя было, нежели подумать о том, что мы можем сделать вместе? Я выслеживал тебя по всему миру, оберегал, предложил всего себя. Хватит. Мое терпение кончилось.

Гаррет швырнул лук и колчан к ногам Люсии.

— На этот раз тебе придется лицезреть мою спину, так как ты останешься позади.

Гордо шагая вперед, Гаррет направился к дамбе. Валькирия молчала. Он не ожидал, что Люсия станет умолять его вернуться. Но все же надеялся…

Прошло пять минут, затем десять, но валькирия так и не побежала за ним. Люсия действительно собралась порвать с ним. Вот так просто.

Обезумев, кляня себя на чем свет стоит, Гаррет полосовал когтями стволы деревьев.

Я оставлю ее задницу в треклятых джунглях! Хватит с меня!

Он лучше вернется в Кайнвейн, поживет со своим братом и невесткой. Поможет Лаклейну найти смертного ребенка для Эммы.

Возможно, даже возвратиться в клан и впервые за год повидает родичей. Будет играть в это гребаное регби и безостановочно трахать нимф.

Подойдя к груде камней, сложенных возле стен дамбы, Гаррет начал взбираться вверх. Пока ликан поднимался, его голова разрывалась от наплыва противоречивых мыслей.

Насколько стало бы проще, если бы его чувства переросли в ненависть — как, по-видимому, произошло у Люсии. Ненависть, должно быть, не такое болезненное ощущение, как одержимость валькирией. Больше не чувствовать эту терзающую душу опустошенность каждую минуту…

И все-таки что-то заставило МакРива нахмуриться. Может быть, сейчас Люсия и ведет себя так, будто презирает его. Но ведь прежде она раз за разом доказывала, что ликан ей не безразличен. Гаррет вспомнил, как переживала валькирия, когда он готовился плыть к «Барону», или как собиралась прыгнуть за ним в воду позднее. А эти ее слова «…чем больше ты мне нравишься, тем меньше я хочу, чтобы ты знал мои секреты».

Наверху дамбы, не удержавшись, МакРив обернулся назад. Вдалеке он высмотрел упавшую на колени, рыдающую Люсию. Тяжело вздохнув, потер ноющую грудь. Никогда не мог вынести вида ее слез.

Черт бы побрал эту женщину!

Кажется, когда он говорил, что с него достаточно, просто врал самому себе. Ибо правда состоит в том, что…

— Люсия — моя возлюбленная, — прошептал Гаррет.

В радости и в горе. Я никогда не смогу оставить ее.

На сердце легла тяжесть раскаяния, МакРив развернулся и отправился в обратный путь — не замечая движения в зарослях, пока не стало слишком поздно.

Все еще глубоко потрясенная, не в силах сдержать дрожь, Люсия уставилась на лук, словно на отрубленную руку, зная, что конечность никогда не отрастет снова.

Мучительное сожаление нахлынуло на нее, неся отчаяние, разрывающее на части.

Я — ничто. Мне нечего предложить миру. Нет ничего, что отличало бы меня от других.

Раньше Люсия боялась, что из разряда Лучницы перейдет в Подруги Ликана. Теперь же она не могла похвастаться даже этим!

Когда МакРив ушел, она опустилась на землю и, обхватив голову руками, горько заплакала. Двенадцать месяцев назад Люсия предчувствовала, что ликан станет причиной ее погибели. И оказалась права.

Неужели Гаррет действительно бросает меня? Да, он так и сказал. Только что у них был невероятный, умопомрачительный секс, а затем она сорвалась, накинулась на него с упреками.

Но валькирия в жизни не испытывала такой ярости, никогда не ощущала себя настолько использованной. Из-за МакРива она изменилась навсегда, но все же не могла сказать то же самое о нем. Гаррет оставил на ней свою метку — добился, по крайней мере, удовлетворения первостепенной потребности ликана, — так что теперь станет, как и прежде, спать с другими женщинами. И учитывая, что его брат получил свой трон обратно, МакРив снова вернется к привычкам Темного принца — охочего до женщин смутьяна.

У Люсии же не было никакого шанса вернуть себе жизнь, какую она вела до встречи с Гарретом.

А теперь я потеряла и его. МакРив предупреждал, что однажды его терпение кончится. Сегодня это произошло. Разумная, рассудительная Люсия зарыдала еще горше.

Что хуже? Знать, что потеряла Гаррета? Или что будет тосковать по нему больше, чем по стрельбе из лука…