убранство комнатки, которую мужик никому не сдавал и поддерживал в ней чистоту и порядок на случай, если я вдруг появлюсь. – Таверна процветает, семья богатеет, выручка регулярно капает на счет. Хороший ты хозяин и работу исправно выполняешь.

– Как и наказано, все до последнего слова исполнил! – Михей еще раз угодливо поклонился. – Изволите откушать? У нас все свежее, с пылу с жару! Или, может, чаю желаете? Невестка такие пироги печет, в жизни ничего вкуснее не ел.

– Ладно, давай чайку попьем и обсудим кое-что важное, – поддалась на уговоры. Уж больно расхвалил кулинарные таланты снохи.

Стол организовали уже через пять минут – расторопные помощники у Михея. Особенно, когда тот сам подгоняет и желает угодить гостье. Сначала я отдала должное пирогам, а после перешла к делу.

– Михей, как ты смотришь на то, чтобы открыть еще одну таверну?

– Положительно смотрю, – мужик степенно погладил окладистую бородку. – Старший сын женился, вот я и думал уже, как его отделить. Детишки скоро пойдут – собственный угол понадобится. Деньжат я подкопил и уже подыскал дом в городе. Но, если уж для дела нужно, так и таверну откроем. Я подсоблю, чем смогу.

– Хм, таверна нужна подальше от этих мест, под Воронежем. Места там глухие, так что даже не таверну, а постоялый двор лучше отстроить. Через те места проходит имперский тракт, люд разный шастает, вот и требуется, чтобы сын… кстати, напомни, как зовут?

– Жданом, ваше сиятельство!

– Вот, чтобы Ждан внимательно слушал, что в народе говорят, и докладывал верным людям. Само собой, постоялый двор должен быть добротным, чистым и безопасным. Там как раз земли свободные распродаются, я прикуплю клочок. Бумаги справлю, защитными амулетами обеспечу. Охрану самостоятельно найдете, подсобников и помощников – тоже, средства я выделю. Как считаешь, справится Ждан или нет?

– Что касается строительства и работы, старший в свои двадцать – смекалистый и рукодельный парень. Только нет в нем еще житейской хитрости, чтобы у людей тайны выпытывать, на разговоры откровенные выводить. – Михей горько вздохнул. – Хоть самому на чужбину едь. А я уж тут прикипел, столько трудов вложил, столько сил потратил. Молодым проще на новом месте обживаться. Вот бы Ждану в помощь кого присоветовали? – встрепенулся. – Да хоть старого знакомца – Шакала. Этот проныра без мыла в игольное ушко пролезет. И мне спокойнее будет, а то ведь сами говорите – края глухие.

– Шакал? Сама планировала его туда направить, так что не вижу проблем. Тогда пусть молодые собираются и покупают билет на летучий корабль до Саратова. Оттуда дилижансом прокатятся по имперскому тракту в сторону Воронежа, почаще останавливаясь на постоялых дворах. Пусть присматриваются, расспрашивают, заводят знакомства, а метку, – выложила на стол медную монету, – пускай Ждан при себе держит. Когда доберется до трактира «Придорожный», остановится там на пару дней. Либо я сама, либо мой человек с ним свяжется и передаст дальнейшие инструкции.

Возражений больше не возникло. Да и с чего бы им возникнуть, если ослушаться никто не посмеет? Михей позвал сына, с которым мы обсудили детали. Я выдала задание, отсыпала подотчетных денег и ушла. Уже в Левино связалась по магической почте с управляющим конторой Кальмана в Воронеже и попросила подобрать варианты покупки земли вдоль тракта под постройку.

Алим в мое отсутствие как раз поговорил с Иваном. По их чересчур серьезным лицам я так и не поняла, к чему они пришли. Пришлось задавать вопросы.

– Вань, что будешь делать, если цесаревич не пройдет проверку светочей?

– А какой у меня выбор? Приносить клятву верности приспешнику ордена Тьмы не собираюсь. И никто из великих князей не захочет подчиняться темнику. Самому заявить права на трон? Ничего другого не останется. Но для остальных я – мальчишка, который в собственном княжестве порядок не навел. К тому же еще не Романов по рождению, а Бельский – член Малого совета! Князья без сомнений уничтожат Алексея, если Патриарх увидит тьму. Но это будет разрывом древнего соглашения, после чего начнется война родов за власть. И победит сильнейший, а никак не человек, не способный создать ни одного заклинания, – парень нахмурился и отвел взгляд, стиснул кулаки до побелевших костяшек. – Ты – мой щит и будешь биться до последнего. А все, кто тебе обязан, придут на помощь и, возможно, погибнут. Я не хочу этого, только отказаться мне не дадут, – бросил с горечью.

– В одном ты ошибаешься. – Я подошла к Ивану, коснулась его плеча. – В том, что ты считаешь себя слабее других. Твоя сила иного рода, и она способна противостоять любой магии.

Князь перехватил мою руку, стиснул в ладонях, пытливо заглядывая в глаза.

– Я стану императором и пройду любые испытания, если только ты будешь рядом!

– Но я и так никуда не денусь. Я же твой щит! – Нервно закусила губу, понимая, что парень говорит совсем не об этом.

– Нина! – Ванька ласково поправил непослушную прядку в моих волосах, мимолетно провел тыльной стороной ладони по щеке. – Ты давно заняла место в моем сердце. Никто другой мне не нужен. Зачем мне империя, власть, если я не разделю их с тобой?

Эти слова, искусанные в волнении губы, пронзительный взгляд голубых глаз – будто удар под дых. Я знала, что нравлюсь парню. Ванька тоже мне симпатичен, иначе не позволила бы себя целовать. Но между нравится и люблю – большая разница. Как бы еще понять, настоящие ли это чувства или подростковые гормоны играют? Да и какой у меня выбор, если уже дала слово другому?

– У меня есть жених, и я поклялась, что выйду за него замуж. – Сказала то, что должна, с трудом выдержав вспышку бессильного отчаяния в эмоциях парня. – Мы не можем быть вместе так, как ты этого хочешь. Прости, но я вынуждена отказаться.

Иван побледнел, безвольно опустил руки вдоль тела. Однако гордость парень не утратил, как и умение держать удар. Бельский учтиво поклонился, при этом звонко щелкнув каблуками, и молча вышел из библиотеки, в которой состоялся этот непростой разговор. С его уходом так муторно сделалось на сердце, что захотелось найти утешение, поплакаться в жилетку. Но ашкеназец для этого не подходил. Я уже взрослая девочка, чтобы понимать, как тяжело ему наблюдать, сколько молодых людей вьется вокруг меня.

– Извини, Алим, мне нужно побыть одной, – слова еще звучали, когда я открыла тропу и ушла.

Каменная падь преобразилась и стала такой, какой я помнила ее с тех самых пор, когда впервые появилась в этом мире. Здесь жили и умирали поколения Забелиных, и каждый оставил частичку