Кто-то освободил мою руку. Суета возле моих ног говорила о том, что они тоже были связаны. Неприятное открытие.

– Извини за веревки. Мы сказали, что ты – новый раб Вассани, который плохо себя ведет. – Лицо Малвера вынырнуло из потока света. – У нас не было времени позаботиться о тебе. Держи. – Он сунул мне в руку флягу с водой. – Вассани сейчас взглянет, что с твоей головой.

– А где остальные? – Я смутно помнил о своем падении с лошади, о начавшейся вокруг меня суматохе, о том, как женский голос велел мне молчать, иначе мне зашьют рот.

– Капитан Совари отправился в Танжир договориться о встрече с Беком. Принц сидит впереди. Все хорошо. – Малвер снова исчез в солнечном сиянии.

Я сомневался, что хочу показывать свою голову кому-либо, особенно женщине, которая уронила на меня сундук. Но когда я сел и ощупал голову, стараясь удерживаться и не осушить залпом всю флягу, то понял, что мои проблемы со зрением напрямую связаны с засохшей кровью, покрывающей левую сторону моего лица. Похоже, что там была еще и засохшая грязь. Я был великолепен.

– Атос побери, женщина, ты училась врачеванию у диких шенгаров? – Голос принца звучал весьма бодро. Я заметил краем видящего глаза серый хаффей. Потом я потер глаза, и оказалось, что они еще служат мне.

«Впереди» означало на выставленной под палящими лучами части повозки. Ее задняя часть была прикрыта навесом, под которым я и лежал вместе с тюками тканей. Теперь, когда я различал предметы, я пополз на свет, оставляя за спиной сундуки, корзины, горы тряпья. Меня немного тошнило от жары, головокружения и вони.

Повозка не двигалась. Мне казалось, что мы остановились на краю света. Слева, куда только доставал глаз, тянулись горы и песок. Четыре осла, которые притащили сюда повозку, толкались возле грязной лужи справа от меня. Сюда стекали остатки какого-то жалкого ручейка, сумевшего пробиться через толщу камней. Рядом с лужей возвышались несколько пыльных деревьев и лужайка, поросшая колючими сорняками. Малвера не было видно.

Александр сидел на деревянной скамье для возницы. Расшнурованный башмак для верховой езды лежал на мотках веревок, женщина в белой одежде жителей пустыни склонилась над его ногой. Ее длинные черные волосы были разделены на тысячи тонких прядей, каждую из которых удерживала синяя или красная лента.

– Смотри, – кивнул на меня принц. – Вот человек, раненый так сильно, что он спешивается лицом вниз. Его несчастные кости отказываются повиноваться ему. Почему бы тебе не переключиться на него?

Женщина выпрямилась и указала на пего длинным пальцем.

– Еще одно слово, и вы оба покинете мою повозку. – Ее черные глаза сверкали. Когда я увидел лицо Вассани в ярком солнечном свете, мне сразу же вспомнились обсидиановые фигуры из игры Ниеля. – Вы стоили мне дневной выручки на лучшем рынке к западу от Загада. И вместо того чтобы двигаться в Кессиду, где женщины ценят тонкие ткани, я оказалась посреди Сриф-Нея и еду в Манганар, где жители счастливы, если им удается раздобыть в качестве одежды вонючую козью шкуру. За мной в любой момент могут погнаться проклятые дерзийцы, я смазываю эти раны мазью, которая обошлась мне в пятьдесят зенаров за коробочку, вместо того чтобы заниматься своими делами. Так что, мой дерзийский друг, придержи язык. – Сопроводив свои слова, обращенные не только к принцу, но и ко мне, угрожающим жестом, она вернулась к работе.

Александр был так ошеломлен ее вспышкой, что я засмеялся. Эта женщина скорее всего мне понравится.

– Как он? – спросил я Вассани. – Я не имею в виду его язык.

Она как раз оборачивала лодыжку принца куском чистой ткани. Еще два бинта уже обхватывали багровый рубец ниже колена.

– Дурацкий башмак натер его нежную королевскую кожу в одном месте чуть ли не до кости, – ответила она. – Он совсем ничего не соображает?

– Его сообразительность всегда была предметом споров. Но никто никогда не упрекал его за недостаток упорства.

Женщина посмотрела на меня снизу вверх. Она не улыбалась, но я заметил веселье в ее глазах, казалось, что она никогда не смеется иначе.

– Я Вассани. Как твоя голова?

– Сейонн, – представился я. Ее расположение было очевидно, иначе я не стал бы называть имени. – Мне кажется, по ней топтались твои ослы.

– Выглядит она примерно так же, – пробормотал Александр, опуская на лицо белый шарф.

– Забудь о башмаках, пока нога не заживет, о прекраснейший из принцев, не то тебе никогда уже не понадобится обувь. – Вассани отрезала лишнюю ткань маленьким острым ножом и посмотрела на меня. Ее поджатые губы ясно дали мне понять, что напрасно я использовал данную мне одежду, чтобы протереть глаза. – Я думала, эззарийцы опрятные люди… – Прежде чем она успела отчитать и меня, топот копыт и облако красной пыли сообщили о прибытии Малвера.

– Караван! – Закричал он, соскальзывая на землю. Вассани захлопнула крышку сундука.

– Я так и знала, что Кавель пойдет этой дорогой. – Она сунула мне в руки чистое полотенце и небольшую медную коробочку. – Вытирайся этим. Потом приложи немного мази, немного, а не то я заставлю тебя платить. Когда мы остановимся в следующий раз, приготовлю мавро для твоей головы. – Она спрыгнула с повозки, ругаясь на смеси тридского и азеола, общего языка Империи. Малвер сел на место возницы и взялся за вожжи.

– Правь на дорогу! – крикнула Вассани Малверу. – Я съезжу поговорю с ними.

Она ловко перехватила подол лубаха, развила один виток, пропустила его между ногами и завернула конец за другую складку. Через миг она уже скакала на коне Малвера туда, откуда он приехал. Белый балахон развевался за ее спиной, словно огромные крылья.

Я устроился рядом с принцем, привалившись спиной к стенке повозки, и закрыл глаза. Образ Вассани стоял перед глазами.

– У тебя хоть раз была женщина после твоего отъезда из Эззарии? – Мне казалось, он спит. Я ощутил, что краснею под слоем грязи и крови. – Похоже, что не было.

– Ты говорил, что уже разучился читать по моему лицу.

– Даже эти ослы смогли бы прочесть по твоему лицу.

– У меня есть жена…

– …которая хотела убить тебя. И попытается сделать это вновь, если ты окажешься рядом с ней. Настоящие жены не швыряют обручальные кольца в лужу крови, вытекшую из тела собственного мужа.

Наверное, Фиона рассказала ему о кольце.

– Я поклялся хранить верность до смерти, – ответил я. – Не имеет значения, что она сделала.

Александр еще ниже надвинул шарф.

– Ладно, но если ты все-таки передумаешь, не советовал бы тебе связываться с этой тридянкой. Он сожрет тебя, как койот кролика.

Следующий час я просидел, привалившись к покачивающейся стене повозке и мечтая о мытье. Я оттер лицо полотенцем, на котором уже не осталось ни одного чистого кусочка для рук. Но вот в смысле запаха сделать ничего было нельзя. От меня несло еще хуже, чем раньше. Все остальные желания – еда, прохлада, башмаки и прочее, о чем уже догадался принц, – тоже были написаны на моем лице. Но я, не задумываясь, променял бы любое из них на обмылок и корыто с водой, реку или даже болотце.