момент вполне возможно уже не дома. Удивлены, твари?

Старик внезапно преобразился. Вместо добродушного дедушки сейчас на поляне стоял взбешеный даже не человек, а зверь. Это состояние мгновенно передалось и волкам. Те оскалились, присев на задние лапы, словно ожидая сигнала к атаке.

Прошло совсем немного времени и старик, поборов ярость, вновь стал спокойным и вполне доброжелательным, если не учитывать обстановку на лесной поляне.

— Пожалуй, хватит пустых разговоров. У меня для Вас предложение одно. Троих из Вас, точнее, четверых, оставят в живых, потому что основные фигуранты понадобятся для дальнейшей работы и общению с сотрудниками службы безопасности. Остальным, увы, такого обещать не буду. Скажу одно, если Вы все повторите слово в слово то, что рассказали в невменяемом состоянии, то Ваши семьи не пострадают. У тех же, кто будет молчать, семьи будут уничтожены в полном составе. Время на размышление давать не буду — его и так было более чем достаточно. Что бы не было дальнейших вопросов, обьясню свои слова. Вы, нелюди, согласились на похищение ребёнка, получив в последннюю минуту приказ, что Вашей основной целью должен быть не инженер, а именно ребёнок, которого, впоследствии, должны были вывезти из страны и подвергнуть жутким истязаниям, вплоть до препарирования.

— Это не так… Мы не знали… Мы бы отказались… Это не правда… — послышались со всех сторон мужские голоса.

Старик обвёл всех взглядом, а потом вновь вернулся к Глебу и висящему рядом, его помошнику, Алексу Клементовичу.

— Что ж, расскажите своим «друзьям» о том, каков был истиный приказ. А я, пожалуй, передохну. — Старик вновь уселся, и создалось впечатление, что тот словно уснул.

К Глебу и Стасу повернулись головы всех, кто висел на деревьях. Кто — то не выдержал и, сквозь зубы, процедил.

— Ну, Вы и твари. Правильно этот старик вас так назвал. Я бы никогда не согласился участвовать в подобном. У меня есть дочь. А если бы её так же…

Фразы, подобные прозвучавшей, посыпались со всех сторон и только двое руководителей молчали, ничего не отвечая бывшим коллегам. Тем было просто нечего сказать. Да, они оба знали или догадывались о судьбе ребёнка, но деньги, которые им обещали в случае удачной операции, были совершенно фантастическими даже по их меркам.

Глеб не проронил ни слова, всеми мыслями переживая в данный момент о семье. Он с ужасом думал, что обещание старика не пустое и тогда… Представил, что час-два… и на его глазах могут умереть дети, его любимые дети. Не верить в такой исход он не мог, так как понимал, что его команду захватило не Государство, а какая-то неизвестная организация, мощь которой он испытал во время захвата. Их, подготовленных элитных бойцов, спеленали буквально в течение пары секунд. Вырубили чуть ли не в центре города и столь незаметно, что прохожие, как показалось, даже внимания не обратили. Больше удивление вызывало, что ТЕ бойцы были совершенно без оружия, которое им, в принципе, и не требовалось.

Его мысли прервал обычный телефонный сигнал.

Старик вытащил из внутреннего кармана лёгкой куртки смартфон и, выслушав собеседника, встал со стула, подойдя к Глебу, спросил.

— Ты до конца так и не поверил в искренность моих слов? Нет? Что же, у тебя есть возможность пообщаться со своими детьми. Желаешь? — и протянул руку с телефоном к уху Глеба.

Тот, не веря, спросил и услышал в ответ голоса детей и жены, что, мол, их задержали на улице, посадили в машину и сейчас куда-то везут в неизвестном направлении.

Не дав сказать ни слова в ответ, старик выключил трубку и обернулся ко всем.

— Кто ещё желает поговорить со своими детьми? Весь во внимании. Времени у меня много, тем более что и из Риги и с Хельсинки поступили СМС-ски о задержании членов ВСЕХ семей.

Первым сломался, к удивлению Глеба, самый пожилой из команды, грузин Вепхо.

Тот умолял, что расскажет всё что знает, обещал отдать все деньги, лишь бы его семья осталась в живых.

Старик хлопнул в ладоши и рядом с грузином оказалось двое мужчин в чёрном с масками на лицах. Те сняли с ветки дерева почти ослабевшее тело и унесли куда-то в лес.

На поляне вновь воцарилось молчание. Через некоторое время очередной боевик не выдержал, желая спасти свою семью. Его также унесли, а в стороне, пару минут спустя, раздался тихий хлопок, словно один из двух покинул этот мир навсегда.

Глеб не выдержал и с ненавистью посмотрел на старика.

— Ты так держишь своё слово?

Тот с удивлением посмотрел на висящего.

— Разве я нарушаю своё данное слово? По-моему, нет. Я сказал всем, что останутся в живых четверо. А те, которых увели, не входят в их слово. Как я понимаю, они всё рассказали и покинули нас. Семьи их освободили и дальше не будут преследовать. Кстати. Я совсем забыл о моих друзьях. Раз здесь все остальные готовы играть в стойких солдатиков, думаю, что некие причиндалы на Ваших телах более не станут Вам мешать, а мои друзья хоть немного перекусят.

Старик закрыл глаза и в тот же миг все волки неторопливо направились к подвешенным на деревьях. Подойдя ближе к людям, оскалились и потянулись к тому, что и в самом деле было беззащитно в данный момент. Не успел ещё ни один волк укусить, как изо всех глоток послышались громкие вопли с мольбами отозвать зверей.

— Ради Бога, только не это. Умоляем. Мы всё скажем, — закричали висевшие, и старик отозвал волков, которые вновь уселись вокруг сидящего.

Далее последовал конвейер. С интервалом в десять-пятнадцать минут, практически всех сняли и унесли в лес, а оттуда периодически доносились хлопки.

На деревьях, в итоге, остались висеть только двое. Руководитель группы и его заместитель. Те молчали до последнего, но когда вновь к ним подошли волки, и те сломались окончательно. Глеба унесли последним, так как он стоять на ногах не мог. Несли под руки совсем недалеко. Рядом находилась ещё одна небольшая поляна. Посреди неё стоял стул и напротив — видеокамера. Посадив Глеба на стул, мужчины удалились, а к нему вышел из леса мужчина в плаще, с опущенным на лицо капюшоном.

Далее последовали краткие вопросы, на которые Глеб отвечал, практически ничего не скрывая. Вопросы иногда повторялись или акцент в них был сделан несколько на другом, но, как понимал главный боевик, с ним работал именно профессионал, а не любитель, поэтому старался отвечать полноценно и искренне. Более того, однажды, повернув голову немного в сторону от камеры, увидел за