В посольстве Смита угостили кофе, а затем провели в шифровальную комнату. Там он сфотографировал все бумаги, находившиеся на столе у Моиза. Смиту принесли сломанный шифратор и поставили на кофейный столик. Прежде чем допустить Смита к ремонту, Моиз сбил на шифраторе все ключевые установки.

Смит почти сразу нашел причину поломки: на основном валу, на котором вращались цилиндры, лопнула пружина. Ни у Смита, ни у Моиза запасных частей не было, поэтому отремонтировать шифратор не представлялось возможным. Тем не менее Смит продолжал с глубокомысленным видом возиться с шифратором, делая вид, что пытается его отремонтировать, а тем временем фотографировал шифровальную комнату.

Прошел примерно час. Смит продолжал делать вид, что все еще занят ремонтом шифратора. А Моиз достал абсолютно такой же шифратор и установил его на другом столе. Сверившись с ключевой таблицей, Моиз стал не торопясь расшифровывать поступившую в посольство шифрованную депешу, постукивая клавишами на клавиатуре шифратора.

Закуривая, Смит начал быстро-быстро щелкать своей зажигалкой. Моиз кинул на него подозрительный взгляд и спросил: «Не слишком ли вы много курите?». Смит занервничал, опасаясь разоблачения, однако взял себя в руки и спокойно ответил: «Вы правы, доктор советует мне поскорее отказаться от этой вредной привычки». Удовлетворенный ответом Смита Моиз продолжил свою работу по расшифрованию поступившей посольской корреспонденции. Когда работа была закончена, Моиз положил ключевую таблицу в сейф.

Увидев это, Смит заявил, что не очень хорошо знает устройство поломанного шифратора и что если бы смог взглянуть на его исправную копию, то путем сравнения смог бы быстро найти причину неполадок. Немного поколебавшись, Моиз поставил второй шифратор на стол рядом с неисправным. Смит стал на нем быстро нажимать клавишу «А», притворяясь, что занят изучением работы механизма. Одновременно он прикуривал сигарету за сигаретой от своей зажигалки. Зашифровав триста раз букву «А», Смит быстро засунул в карман бумажную ленту с полученным в результате шифрованным текстом. Наличие этой ленты, фотокопия ключевой таблицы и фотографии внутреннего устройства шифратора гарантировали, что шифрованные телеграммы посольства будут вскоре читаться американцами.

Сделав все, что требовалось, Смит заявил Моизу, что не может починить шифратор, но готов заменить лопнувшую пружину, если Моизу пришлют новую. После этого Смит распрощался с Моизом и вернулся в свое посольство. Там он отдал зажигалку и бумажную ленту Кауфману, а потом сел за составление доклада об операции «Зажигалка» в двух экземплярах — один был предназначен для ЦРУ, а другой — для КГБ.

22 декабря 1961 года в дверь резидентуры ЦРУ в Хельсинки кто-то позвонил. Выйдя на порог, руководитель резидентуры Фрэнк Фриберг оказался лицом к лицу с незнакомцем. Посетитель на английском языке с сильным акцентом представился майором КГБ Анатолием Климовым и сказал, что располагает очень важной информацией.

В ЦРУ обратили внимание на Климова как на потенциального перебежчика за семь лет до этого в Вене, где он был одним из младших сотрудников контрразведки в советском посольстве. Коллеги относились к нему очень плохо, и ЦРУ решило осторожно узнать, а может быть, Климов захочет сбежать в США. Осуществить задуманное тогда не удалось, поскольку вскоре Климов уехал обратно в Москву. Когда он появился в Хельсинки, ЦРУ не сообразило, что приехал тот самый Климов, известный по Вене. Дело в том, что теперь он работал под другой фамилией в соответствий с тактикой, принятой в КГБ, чтобы затруднить американцам контроль за перемещениями сотрудников.

Из Хельсинки Климов был переброшен на военную базу США во Франкфурте, где сотрудники ЦРУ стали его интенсивно допрашивать. На первом же допросе Климов сказал, что его настоящие имя и фамилия Анатолий Голицын, что последнее время он руководил резидентурой КГБ в Хельсинки и что между своими командировками в Вену и в Хельсинки он служил в Первом главном управлении КГБ в отделе, куда поступала разведывательная информация о странах НАТО.

На допросах Голицын, кроме прочего, поведал о том, что в 1957 году в США ездил в командировку Владислав Ковшук, начальник 7-го отдела Второго главного управления КГБ. Этот отдел занимался операциями против сотрудников американского посольства в Москве. Точной цели этой командировки Голицын не знал, но считал ее очень важной.

В мае 1962 года в контакт с ЦРУ в Женеве вступил сотрудник КГБ Юрий Носенко, находившийся там в составе одной из советских делегаций. На первой же встрече Носенко сообщил, что знает самого важного американского агента, которого КГБ когда-либо удавалось завербовать в Москве. По описанию Носенко, это был сержант по кличке «Андрей», работавший механиком по обслуживанию шифровальных машин в американском посольстве.

Носенко не знал настоящего имени «Андрея», который попался на связи с русской уборщицей, которая мывшей полы в посольских квартирах и по совместительству работавшей на КГБ. Сотрудники КГБ запечатлели на фотографиях самые пикантные моменты отношений «Андрея» с уборщицей и заставили его сотрудничать с КГБ в обмен на обещание вернуть ему фотографии, чтобы сохранить его брак на родине.

Носенко охарактеризовал «Андрея» как весьма ценного агента— настолько ценного, что начальник Носенко Ковшук даже специально ездил в командировку в США для того, чтобы восстановить с «Андреем» связь, прерванную после его возвращения домой. По словам Носенко, «Андрей» был завербован в 1949 или 1950 году. А сам Носенко начал свою службу в КГБ в 1952 году, и до приезда в Женеву дослужился до заместителя Ковшука.

Одной из главных целей в работе руководимого Ковшуком отдела являлась вербовка шифровальщиков посольства США в Москве. Этими операциями чаще всего занимались подчиненные Ковшука— Вадим Косолапов и Геннадий Грязнов. Работы у них хватало. Носенко назвал двух американских шифровальщиков, которых КГБ пыталось завербовать. Носенко сам подошел к одному из них на улице без всякой предварительной подготовки и предложил работать на КГБ. Этот метод назывался в КГБ «холодной» вербовкой. Входе операции против другого шифровальщика посольства США в Москве Грязнов пригласил приехать в Москву финского бизнесмена по фамилии Прейсфрейнд, чтобы помочь в ее проведении. Однако операция провалилась. И вообще, как заявил Носенко допрашивавшим его в Женеве сотрудникам ЦРУ, в Москве КГБ не удалось завербовать ни одного американского шифровальщика, и «Андрей» стал самой удачной вербовкой, позволявшей надеяться ближе подобраться к шифраторам, установленным в посольстве США в Москве.

Голицын стал первым перебежчиком из КГБ, который рассказал о командировке Ковшука в США. Случилось это почти через пять лет после самой поездки. Вопрос о ее цели, скорее всего, вряд ли удалось бы выяснить, если бы не одно счастливое совпадение: через полгода к сотрудникам ЦРУ по своей воле явился не кто иной как заместитель Ковшука Носенко и рассказал о причине командировки— вполне правдоподобной и банальной. В самом деле, механик по обслуживанию шифраторов в качестве агента КГБ представлял значительно меньшую угрозу безопасности США, чем, скажем, шифровальщик американского посольства в Москве.