и странное увлечение. И Маша об этом говорила. Это медицина и биология. Почему странное? Да потому, что ни один из так называемых коммерческих проектов Полякова не был связан с медициной. А какая у него библиотека! И в гостиной, и в его кабинете…

Никитин вспомнил, что в доме покойного действительно находились два высоких стеллажа. Однако книги там были преимущественно художественные. В кабинет он лично не заглядывал. По возвращению в отдел он решил еще раз изучить протокол осмотра места преступления и, по необходимости, назначить полноценный обыск. Пока не поздно. Тем более, что в кабинете наверняка имеется компьютер и содержимое жесткого диска может представлять интерес для следствия. Интернетом хозяин предположительно тоже пользовался, судя по наличию спутниковой тарелки.

— Вера Ивановна, вспомните, пожалуйста, в тот день вы ничего подозрительного не замечали? На улице, например?

— Как раз об этом и спрашивал ваш товарищ. Нет, ничего такого не было. И люди незнакомые тут редко ходят. Я бы обратила внимание.

— Камеры видеонаблюдения в вашем доме есть?

— Нет. Зять все мечтал поставить, но так и не собрался.

— У Лекомцевых есть, и у Ивановых, — вдруг раздался тоненький голос.

— Настя! — встрепенулась бабушка. — Нехорошо подслушивать взрослых!

— Все нормально, — засмеялся Андрей, оценив слух и внимательность девочки, — Настя, покажешь мне эти камеры?

— Запросто, — прощебетала та, спрыгнув со скамейки.

— Не волнуйтесь, Вера Ивановна, я ее приведу назад, — успокоил капитан бабушку, заметив явный протест в ее глазах.

Камеры Ивановых были направлены во двор и практически не контролировали улицу. А вот у Лекомцевых, чей дом располагался напротив Поляковых, одна из видеокамер, похоже, захватывала угол забора соседей. Проводив Настю и поблагодарив хозяйку, Никитин вернулся назад. В это время к воротам подъехал внедорожник, и те начали медленно открываться. В ответ на характерный жест Андрея опустилось тонированное стекло, обнажив не очень дружелюбное лицо водителя:

— В чем дело?!

Капитан молча развернул удостоверение.

В глазах мужчины, похоже, пронеслась вся его жизнь. Вначале это было просто недоумение, потом глубокая задумчивость, а затем нечто вроде жуткого животного страха. Никитин предположил, что, если бы он сейчас сказал что-либо типа: «Лекомцев, мы о вас все знаем», то действительно получил бы заслуживающую внимания следствия информацию. Однако сейчас речь шла не о нем, и пришлось произнести совершенно другую фразу:

— Мне нужно поговорить о вашем соседе.

— Проходите, пожалуйста, — уже совсем другим тоном произнес мужчина.

Андрей шел за хозяином в направлении террасы и слушал его бессвязные слова:

— Я как первый раз увидел этого Эдика… так сразу и понял, что за тип. Женился он по расчету… тут и к бабке не ходи. Скользкий он какой-то. Несколько раз подкатывался… ко мне… с какими-то хреновыми коммерческими предложениями…

— Извините, как ваше имя-отчество?

— Да какое отчество? Просто Олег…

— Ну, хорошо, Олег. Вообще-то, я хотел спросить вас о Полякове…

— Вот я и говорю, не успел похоронить тестя, как закатил праздник — с салютами и танцами.

— С Михаилом Яковлевичем какие у вас были отношения?

— А…, — Лекомцев, как будто вдруг что-то вспомнив, уставился на Никитина. — Это совсем другое дело. Богатый был мужик и… очень надменный. Цену себе знал. Правда, дела у него шли не очень… да, и не любил он об этом рассказывать. Я ему по гроб жизни обязан. Теперь уже что… сейчас вот с кладбища — отвез венок. На похороны не успел, а на поминки… какие там поминки… вон что Эдик творит. Лет пять назад сосед спас моего сына. Тот полез на дерево и упал. Так неудачно, что у него остановилось сердце. Так Михаил его реанимировал. Врачи потом сказали, что очень грамотно и своевременно все было сделано.

— Поляков имел какое-либо отношение к медицине?

— По моему, только на уровне хобби. Мария как то говорила, что он увлекается анатомией или что-то в этом роде.

— Скажите, чем вы занимались во вторник?

Лекомцев закатил глаза в потолок, затем напрягся и дрожащим голосом спросил:

— Это когда соседа… того?… Неужели и правда его убили? Мне жена сказала. Так в тот день я был в Москве. Я, конечно, понимаю, что вам необходимо проверить все окружение Михаила Яковлевича, но я, наверное, самый последний, кто хотел бы его смерти.

— Накануне ничего подозрительного не замечали?

— Ваш опер в тот день у жены то же самое спрашивал. Нет. Все было как обычно.

— Олег, камеры видеонаблюдения в рабочем состоянии?

— Да, конечно. Правда, давно уже не проверялись.

— Меня интересует та, которая установлена над воротами. Сколько времени хранится информация?

— Точно не знаю. Система, конечно, не супер. Наверное, дней десять.

— Посмотрим?

— Да, пройдемте.

Небольшой пластмассовый ящик с монитором наверху располагался в углу гостиной. Лекомцев нажал несколько кнопок, после чего из четырех картинок осталась одна — пространство перед воротами. Андрей с удовлетворением отметил, что угол забора Полякова там тоже присутствует.

— Та-ак, вроде все нормально, — подал голос хозяин. — Вторник, вторник… это у нас было… семнадцатое число. Я понимаю, что вас интересует движение машин и людей в этот день. С которого времени начнем?

— С нуля часов, как полагается. Разумеется, в ускоренном режиме. Когда необходимо замедлить или остановить, я скажу.

— Повторюсь, что это средненький вариант охранной системы — такая добротная Чина. Поэтому в темноте мы ничего не увидим, если только объект сам себя не освещает.

— Неважно, поехали…

В темное время суток камера зафиксировала лишь две машины. Лекомцев их тут же идентифицировал, указав на принадлежность дальним соседям. А вот с утра уже пошли и люди. Однако ничего заслуживающего внимания замечено не было, кроме одного эпизода. Когда же экран вновь потемнел, Никитин попросил вернуться к четырем часам дня и пошагово прокрутить изображение некоего человека. Он попал в поле зрения камеры в момент, когда, казалось, что-то рассматривал на заборе Полякова. Затем быстро проследовал к перекрестку и скрылся за углом. Таким образом, он был снят со спины и затылка. Возможно, он заметил камеру и специально от нее отвернулся. Это был слегка ссутулившийся, среднего возраста и телосложения, мужчина. Одет он был в темные брюки и серую куртку-ветровку. На голове у него была светлая бейсболка, а в правой руке — черный кейс. Последний атрибут и привлек внимание Андрея. Небольшой по размеру чемоданчик явно очень много весил, поскольку сутулость субъекта, скорее всего, этим и объяснялась. Лекомцев так и не вспомнил, кто бы мог это быть. На прощание он протянул Никитину дискетку с записью незнакомца.

В отдел Андрей заглянул уже в сумерках. Планировать назавтра обыск было бессмысленно, поскольку впереди маячили выходные дни. К утру